Капитан Уоррен Макайвор был отцом Джона Уиллса. Уиллс была девичья фамилия его матери.
Когда с отцом случилось это несчастье, Джон Уиллс был в Корее, в рядах армии Соединенных Штатов. Сначала до него дошли только самые краткие сведения об этом, но потом все приняло размеры сенсации, что серьезно повлияло на отношения Уиллса с товарищами. Друзья-летчики не хотели говорить с ним о случившемся, и это привело к его некоторой изоляции. Он понял, что ему перестали доверять. Ведь он был сыном шпиона, хотя обвинения в шпионаже и не были доказаны.
Письма, которые Джон получал от матери, просматривались. Мать страдала, но твердила одно: она верит своему мужу, любит его и будет защищать несмотря ни на что.
Отношения Джона Уиллса с отцом перестали быть нормальными с начала войны. Уоррен Макайвор вступил в британскую армию в 1939 году. Его семья на продолжительное время вернулась в Америку. Джону тогда было десять лет. Целых семь лет его контакт с отцом поддерживался только письмами. Когда Америка в 1941 году вступила в войну, Макайвор ценой некоторых усилий остался в британской армии. Он был специалистом по бомбам. Так как все это время шли налеты на Лондон, Макайвор занимался самоубийственным делом обезвреживания неразорвавшихся бомб, которые падали на город. Это требовало стальных нервов и известного героизма, что могут понять только те люди, которые пережили все это. Маленький Джон представлял себе отца как героя. Когда Уоррен Макайвор был награжден лично королем, то он превратился в его глазах просто в сказочную фигуру.
Макайворы воссоединились в Англии в 1947 году. В то лето Джону было уже восемнадцать. Уоррен Макайвор остался в британской армии, потому что трудно было найти работу, а его специальные знания делали его ценным специалистом в условиях подготовки к неминуемой новой войне.
Уоррен Макайвор оказался не таким, каким его ожидал увидеть сын. Он был спокойным, склонным к самоанализу человеком и лишенным героического ореола, вопреки надеждам Джона. Но этот недостаток был восполнен теплым и дружественным отношением отца. Они вместе гуляли по Лондону, предпринимали поездки за город на рыбную ловлю и вскоре стали так близки, что им не надо было много слов, чтобы друг друга понимать. Но была и еще одна вещь, о которой Джон вспоминал в Корее снова и снова, когда до него начали доходить плохие новости об отце. Дело в том, что он не встречал еще таких любящих друг друга людей и столь же подходящих один другому, какими были его отец и мать. Так что ему было очень трудно поверить, что Уоррен Макайвор мог завести по любой причине отношения с другой женщиной… Но война делает с людьми странные вещи. В его же отряде было немало офицеров, которые всегда носили с собой фотографии жен, часто с детьми, и одновременно пускались в такие романтические приключения, о каких и подумать не могли в мирное время.
Когда о случае с Макайвором раззвонили в газетах, Джон как раз отслужил положенный срок, уволился из армии и вернулся в Англию. Он был потрясен тем, что увидел. Родители жили в маленькой дешевой квартире в лондонском районе Стритхэм. После того как его уволили из армии, Уоррен Макайвор не смог удержаться ни на одной работе. Каждый раз, когда ему удавалось устроиться, его выгоняли, прежде чем он успевал по-настоящему вцепиться в нее зубами.
– Похоже, кто-то ходит за ним по пятам, ждет, когда он что-то подыщет, а затем захлопывает ловушку, – объяснила Джону мать.
Макайвор был побежденным человеком. Он выглядел физически больным. Джон часто ловил на себе взгляд отца, но тот каждый раз быстро отводил глаза. Джон не мог убедить отца, что верит ему. Беда состояла в том, что не во что было верить. Его отец никогда не обсуждал то дело. И только один раз сказал в сердцах: «Джонни, принимай меня таким, каков я есть. Я отрицал все это так много раз. И нет смысла снова отрицать все это перед тобой».
Но пришло время, когда Уоррен Макайвор принял решение, о котором не знали ни его жена, ни сын. Он больше не мог так жить и сказал им, что открылась возможность получить работу в Ливерпуле. Почему он выбрал для того, чтобы там умереть, именно Ливерпуль, Джон так и не узнал. В последний день перед тем, как отправиться в этот город, чтобы «поговорить насчет работы», отец предложил ему погулять по Лондону, как в старые времена.
Они молча прошли многие мили. Случайно Макайвор показал на здание, где он обезвреживал бомбу. Потом они наконец зашли в маленькую пивную где-то на окраине, уставшие, голодные, измученные жаждой. И вот здесь, за пивом, холодным мясом и хлебом с сыром Уоррен Макайвор рассказал сыну
свою историю. Это случилось как бы непреднамеренно, когда они оба молча погрузились в мысли о той трагедии, про которую все еще напоминали незалеченные от авиационных налетов раны на теле Лондона.
– Трудно понять, как люди, пережившие все это, могут снова допустить войну, – произнес Джон. – Они прошли через это и все же верят каждому слову политика или государственного деятеля, которые хладнокровно хотят втянуть их в новую войну.
– Правда – странная вещь, – подхватил Уоррен Макайвор, – словно какое-то отвлеченное понятие. Вот я говорю: «Колонна Нельсона была построена за один год» – и знаю, что это правда. А эти русские переписывают историю, и им то, что мы сегодня признаем за ложь, кажется правдой. Я опасаюсь, не сделали ли и наши историки то же самое в прошлом? Все-таки правда не абсолютна. Правда – это то, во что мы верим сейчас, независимо от того, основана она на исторических фактах или нет. – Он набил почерневшую трубку табаком из пластиковой коробочки и с горечью произнес:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54