Но где был да Силва три месяца назад, когда она едва сводила концы с концами? В Кататумбе? Когда-нибудь за коктейлем, о котором он упомянул, она могла бы рассказать ему и о трущобах, и о Кататумбе...
В кабинке у стены ресторана Марио в Копакабане да Силва с Вильсоном после обеда наслаждались беседой за бокалом "Резерва Сан Хуан". В сумраке большого зала зеркало позади бара из джакаранды отражало знаменитую коллекцию бренди. Да Силва накрыл рукой свой прямой бокал - он отказывался от пузатых фужеров, считая их неестественными - и улыбнулся через стол своему американскому другу.
- Артистка, - вздохнул он с восхищением, к которому примешивалась плохо скрываемая грусть, - готовая артистка. Не говоря уже о том, что ослепительно красива. Ты бы слышал, как она смеется. Бернар в расцвете лет так не смогла бы...
Тень улыбки тронула его губы, когда он пытался прогнать бессмысленную злость, вновь всплывшую при мысли о квартире.
- Я понимаю, что ты сомневаешься в её правдивости. Другими словами, считаешь её лгуньей. Значит, артистизм её не слишком убедителен. - Вильсон поднял свой бокал, восхищаясь богатым оттенком напитка. - Почему ты в ней сомневаешься? Разве ты не веришь в тайные братства? Они существуют, и ты это знаешь. У них даже свои условные знаки: пожатие рук, потягивание за уши... - Он усмехнулся. - Я не ошибаюсь?
- Нет.
Да Силва поднял свой бокал и выпил, отгораживаясь от воспоминания о сильных пальцах Рамоны, сжимавших его руку. Он даже сумел улыбнуться.
- Нет. Все правильно.
Вильсон слишком давно его знал.
- Ты уверен, что рассказал мне все, что произошло сегодня?
- Все, что того заслуживает.
- Тогда успокойся. - Вильсон достаточно милосердно простил ему увертку. - Просто скажи мне, почему ты ей не веришь.
- Поначалу она испугалась, увидев меня, и ещё больше испугалась, обнаружив, что я из полиции, - продолжал да Силва. Несмотря на весь свой чистосердечный смех. Боюсь, она в чем-то замешана, причем в куда более серьезном, чем сама думает.
- Вероятно, ты прав, - согласился Вильсон. - Ты часто бываешь прав. Итак, куда ты сейчас? К Франсиско Хавьеру Старшему? Спросишь его, не попал ли его сын в беду, о которой он не знает?
- Пока нет, - он нахмурился, вспоминая девушку и её апартаменты. - Ни папаша, ни сынок мне вовсе не нравятся. Но я дам Чико шанс и не буду говорить с его отцом, пока не услышу его объяснений. Я увижу его завтра утром, а вот если он будет настаивать на дурацкой истории с братством, боюсь, папаше придется сказать.
- Справедливо, - признал Вильсон. - Если соберешься побеседовать с папашей, возьми меня с собой. Я был в Кататумбе, видел, как живут бедняки; теперь хотелось бы увидеть, как живет другая половина.
- Другая половина? Ты имеешь в виду, один процент? - усмехнулся да Силва. - Ладно, я заберу тебя около восьми утра, и ты можешь подождать в машине, пока я поговорю с Чико. Но если он расскажет мне ту же дурацкую сказочку...
- Ну конечно расскажет...
- Может попытаться, - поправил его да Силва и печально покачал головой. - И может в этом даже преуспеть. Если я не смогу доказать, что он участвует в преступлении, пусть даже как жертва, он может спокойно послать меня к черту. - Он вздохнул. - Папашина фамилия - слишком хорошее прикрытие...
Небритый и наряженный в старье, хотя и не рискнувший больше увечить глаза, да Силва остановился на полпути к лачуге Фонзеки, чтобы перевести дух. Он отступил в сторону с тропы, чтобы пропустить босоногого малыша, поспешно карабкавшегося по склону с жестяной банкой воды, опасно раскачивавшейся в худенькой ручонке.
Либо я старею, либо нужно заняться зарядкой, - подумал да Силва. печально, если ты не можешь соперничать с детьми, даже если несешь в руках всего-то газету и пакет с пинтой кофе и горячей хрустящей булочкой с маслом, - любимым завтраком каждого бразильца.
Он свернул с тропинки, чтобы воспользоваться передышкой и насладиться видом. Трущобы Кататумба в добавок к мерзости, болезням, опасности, нужде, голоду и нищете предлагали своим обитателям прекрасный вид на город. Лагуна внизу сверкала, словно зеркало, отражая безоблачное небо, обрамленное игрушечными кубиками белых многоквартирных домов. Бахрома зелени означала пальмовые рощи. За синим зеркалом воды - зеленый овал ипподрома, удобно расположенного в ущелье; алюминиевая крыша стадиона сверкала на утреннем солнце. Дома карабкались по окружавшим склонам, густая листва скрывала доступ к тайне.
Прекрасный денек, - подумал да Силва, и вернулся на тропинку, успокоенный окружающей красотой и греющим плечи солнцем.
Хижина Фонзека была одной из лучших на скале: хотя она как все и состояла из обломков досок, старой мебели и пустых канистр из-под масла, зато в ней были целых две комнаты и даже ставни, защищавшие от палящего солнца.
Да Силва толкнул дверь, выждал минутку, пока глаза привыкли к мраку, и прошел к окну с распахнутыми ставнями. Оставив бумажный пакет и газету на маленьким столе, он прошел в соседнюю комнату, к постели, и потряс за плечо спящего.
- Просыпайся! Завтрак! Которого ты в самом деле не заслуживаешь, добавил про себя да Силва
Он схватил Чико за плечо и потряс сильнее. От рывка тело парня перевернулось в постели, словно он был недоволен грубым обращением. Одна рука упала, свисая до пола. Глаза Да Силва поползли на лоб. Он медленно шагнул к окну, со злостью хлопнув ставнями, и тут же вернулся к кровати.
Чико Хавьер - младший все ещё ждал его, застывшие глаза смотрели в потолок, рука свисала вниз. Темнеющие ссадины на горле ясно показывали, во что обошлось Чико посвящение в братство...
Глава 10
Смерть - нередкое явление в трущобах, и она не вселяет особого страха в сердца живых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47