Адвокат Свен Германссон представляет интересы Эльзы Берггрен. Кажется, все. Начинаем допрос. Можете назвать свое имя и личные данные?
ЭБ.: Меня зовут Эльза Мария Берггрен, родилась десятого мая двадцать пятого года в Траносе.
ДЛ.: Вы не могли бы говорить чуть громче?
ЭБ.: Меня зовут Эльза Мария Берггрен, родилась десятого мая двадцать пятого в Траносе.
ДЛ.: Спасибо. Можете назвать персональный номер?
ЭБ.: Двадцать пять ноль пять десять тире ноль два двадцать один.
ДЛ.: Спасибо. (Микрофон снова заскрипел, кто-то закашлялся, хлопнула дверь.) Вот так, нельзя ли чуть поближе к микрофону… Расскажите, что вас сюда привело?
ЭБ.: Я хочу сделать признание. Это я убила Авраама Андерссона.
ДЛ.: То есть вы признаете, что сознательно убили его?
ЭБ.: Да.
ДЛ.: Вы признаетесь в убийстве.
ЭБ.: Да.
ДЛ.: Вы говорили с адвокатом, прежде чем сделать это признание?
ЭБ.: Тут не о чем говорить. Я признаю, что убила его совершенно сознательно. Так это называется?
ДЛ.: Да, так обычно говорят.
ЭБ.: Тогда еще раз — я признаю, что совершенно сознательно убила Авраама Андерссона.
ДЛ.: То есть признаете совершенное вами убийство?
ЭБ.: Сколько раз можно повторять?
ДЛ.: Почему вы его убили?
ЭБ.: Он угрожал, что расскажет всем, что его сосед, недавно убитый Герберт Молин, был национал-социалистом. Я этого не хотела. Он также собирался раскрыть, что и я — убежденный национал-социалист. К тому же он шантажировал.
ДЛ.: Вас?
ЭБ.: Герберта Молина. Он вымогал у него деньги каждый месяц.
ДЛ.: Как долго это продолжалось?
ЭБ.: Это началось вскоре после того, как Молин сюда переехал. Может быть, восемь-девять лет.
ДЛ.: Речь идет о больших деньгах?
ЭБ.: Я не знаю. Для Герберта, наверное, да.
ДЛ.: Когда вы решили убить Андерссона?
ЭБ.: Точно не могу сказать. Но когда Молина убили, Андерссон нашел меня и сказал, что я должна продолжать ему платить, иначе он и меня выведет на чистую воду.
ДЛ.: Как это произошло?
ЭБ.: Он явился ко мне без звонка и вел себя крайне нагло. Наверное, именно тогда я и приняла решение.
ДЛ.: Какое решение?
ЭБ.: Почему надо все время повторять?
ДЛ.: Вы приняли решение его убить?
ЭБ.: Да.
ДЛ.: И потом?
ЭБ.: Несколько дней спустя я убила его. Можно попросить воды?
ДЛ.: Конечно… (Снова звук передвигаемого микрофона, кто-то встал, потом голоса. Стефан видел все это совершенно живо — Эрик ближе всех к столу, где стоит открытая бутылка «Рамлёзы» и стаканы. Он передает ей воду.) Значит, убили?
ЭБ.: Я это все время и говорю.
ДЛ.: Расскажите, как это произошло.
ЭБ.: Вечером я поехала к нему. Взяла с собой дробовик. Я ему сказала, что убью его, если он не прекратит шантаж. Но он не принял мои слова всерьез. Тогда я заставила его выйти в лес около дома и выстрелила.
ДЛ.: Выстрелили?
ЭБ.: Прямо в сердце.
ДЛ.: У вас, значит, есть дробовик?
ЭБ.: О боже! А что еще? Пулемет? Я же уже сказала, что взяла с собой дробовик.
ДЛ.: Вы храните оружие дома? У вас есть разрешение?
ЭБ.: У меня нет разрешения. Я купила ружье несколько лет назад в Норвегии и привезла в Швецию нелегально.
ДЛ.: И где оно теперь?
ЭБ.: На дне Юснана.
ДЛ.: Значит, вы бросили ружье в реку сразу после убийства?
ЭБ.: По-моему, трудно предположить, что я его выбросила до убийства.
ДЛ.: Трудно. Но я должен попросить вас отвечать на вопросы четко и ясно и без ненужных комментариев.
(Тут заговорил мужчина. Стефан понял, что это был Свен Германссон. К его удивлению, адвокат говорил на невнятном сконском диалекте, его сплошь и рядом трудно было понять. Но Стефан уловил, что адвокат Германссон не считает, что клиент отвечает на вопросы неподобающим образом. Что ответил на это Джузеппе, он не расслышал, поскольку в микрофоне раздался скрип.)
ДЛ.: Можете указать, где именно вы выбросили ружье?
ЭБ.: Здесь, в Свеге. С моста.
ДЛ.: С какого моста?
ЭБ.: Со старого.
ДЛ.: С какой стороны?
ЭБ.: С той, что обращена к городу. Я стояла на середине моста.
ДЛ.: Вы просто бросили ружье или швырнули его?
ЭБ.: Не вижу разницы. Лучше будет сказать, что я его уронила. Выпустила из рук.
ДЛ.: Давайте немного отвлечемся. Несколько дней назад на вас в вашем доме напал человек в маске, и он хотел знать, кто убил Авраама Андерссона. Вы не хотите сейчас изменить тогдашние ваши показания?
ЭБ.: Нет.
ДЛ.: А может быть, вы все это выдумали, чтобы нас навести на ложный след?
ЭБ.: Все было именно так, как я рассказывала. Это может подтвердить и этот бледный полицейский из Буроса, как его… Линдгрен? На него он тоже напал.
ДЛ.: Линдман. Вы можете дать всему этому разумное объяснение? Почему нападавший хотел знать имя убийцы Андерссона?
ЭБ.: Не знаю. Может быть, его мучила совесть.
ДЛ.: Почему его должна мучить совесть?
ЭБ.: Потому что убийство Андерссона может быть связано с убийством Молина.
ДЛ.: А это действительно так?
ЭБ.: Да. Но что он мог знать? И кто он?
ДЛ.: Может быть, тогда вы и решили признаться в убийстве?
ЭБ.: Ясно, что это сыграло роль.
ДЛ.: Пока оставим это. Давайте вернемся к событиям во дворе у Андерссона. Вы сказали — я цитирую, я записал эти слова — «Тогда я заставила его выйти в лес около дома и выстрелила». Так оно и было?
ЭБ.: Да.
ДЛ.: Пожалуйста, расскажите более подробно.
ЭБ.: Я прижала ствол к его спине и велела идти. В лесу, недалеко от дома, мы остановились. Я последний раз спросила его, понимает ли он, что я говорю серьезно. Он засмеялся. Тогда я выстрелила.
(Стало тихо. Пленка продолжала крутиться. Кто-то, может быть адвокат, закашлялся. Стефан понял — что-то тут не так. В лесу было темно. Как она могла что-то видеть? К тому же Авраам Андерссон был привязан к дереву, когда в него выстрелили. Во всяком случае, полиция исходила из того, что он был жив, когда его привязали к дереву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130