Поэтому я жила, ожидая вестей из Бретани, и изо дня в день молилась, чтобы Ланс заплатил виру, а Гавейн принял и был удовлетворен.
К концу второй недели я была напряжена, как тетива:
– Можно было бы и весточку прислать, – ворчала я.
– Вероятно, они уже на пути к дому, – успокаивал меня Кэй. Молочный брат Артура остался в Камелоте руководить стражей в отсутствие короля, хотя людей здесь было и немного: большинство отправились с Артуром, другие выполняли обычные летние работы.
За годы сотрудничества я привыкла к острому языку сенешаля, но сейчас его манеры сделались не такими язвительными. Чем бы это ни было вызвано, я испытывала к Кэю благодарность.
– Они могут приехать сюда в одно время с гонцом, – добавил он и взял в руки список припасов, которые нужно было заготовить к зиме.
Прошло еще три дня, и вот на холм Камелота въехал гонец и вручил короткое письмо, написанное рукой Бедивера. Я лихорадочно раскрыла его и, прочитав первое предложение, недоверчиво вскрикнула.
«Поединок один на один». Я уронила послание на длинный стол и отвернулась к окну. «Несмотря на то, что Ланселот заплатил виру и принес извинения оркнейцу, Гавейн настаивает на поединке один на один, чтобы смыть позор с семьи».
Сенешаль изучил письмо внимательнее, чем я.
– Очевидно, люди Гавейна подзуживают его, и они не уйдут из Бретани, пока Артур не урезонит племянника или Ланселот не выйдет из крепости, чтобы сразиться в поединке.
– Проклятье! – я вздрогнула и обхватила руками плечи. Гавейн оказался упрямым сверх всякой меры. Когда ирландский воин Мархаус бросил вызов, оркнеец бился с ним несколько часов, пока товарищи не растащили их с поля, обессиленных и истекающих кровью. И все-таки ему показалось мало. Теперь он не только настраивал друг против друга Артура и Ланса, но сделал всех заложниками своей невыносимой гордости. Возмущение кипело во мне.
Кэй перегнулся ко мне через стол:
– Миледи, вы изведетесь, если будете так беспокоиться. Завтра с несколькими людьми я отправляюсь на виллу у Вестон-Супер-Маре, чтобы пополнить запасы вина из Среидиземноморья. Вестей из Бретани теперь, вероятно, не будет несколько дней, а может быть, и недель. Почему бы вам не поехать с нами. Путешествие пойдет вам на пользу.
Предложение показалось мне заманчивым, и после недолгого размышления я согласилась с сенешалем. И я, и Лунный Свет слишком долго находились взаперти в стенах Камелота.
– Не представляю, как монахини живут в монастыре? – недоумевала я, когда Инид помогала мне собрать вещи в дорогу. – Я бы сошла с ума, если бы пришлось запереться в четырех стенах.
– Я думаю, всем им хочется покоя, – заметила Инид. – Покоя и безопасности. После смерти Герайнта и я сама собиралась уйти в монастырь. Там ведь принимают вдов и женщин, которым некуда деться.
Несомненно, в монастырях делают нужное дело, но сама я предпочитала держаться подальше от таких мест, ограничиваясь лишь нечастыми наездами к Бригите.
Поездка к Вестон-Супер-Маре была изумительной. Мы ехали по старой дороге у подножия Мендип-Хиллз, останавливались у колодцев, завязали молитвенную ленту на Священном дубе за сохранение жизни Артура и старательно обошли нору Вуки. Воспоминание о случае с Мордредом и мести Артура закралось мне в голову, и я порадовалась, что мы разбили лагерь в стороне от жилища ведьмы, у ущелья Чедер.
– Помнишь, как мы были здесь в охотничьей сторожке у Гвина? – спросила я Кэя, когда мы расположились у костра. – Там, внизу, на дне ущелья?
– Конечно. Он потчевал нас прекрасным сыром, – ответил гурман Камелота.
– Я слышала, его зал в Гластонбери пустует, – заметила Инид. – Неужели он решил уехать? – В ее тоне сквозила надежда. Как большинство христиан, она подозрительно поглядывала на тех, кто крепко придерживался древних традиций.
– Нет, просто забирает последних лошадей из Ллантвита, – объяснила я. – Приведет их назад до сбора урожая.
На следующее утро, пока Кэй улаживал на вилле дела, мы с Инид прогуливались вдоль берега. Стоял отлив, и у подножия обрамлявших бухту каменных выступов обнажилась золотая песчаная коса. Я разглядывала мокрый песок, пустой, как пустынный берег. Любовь и утрата Ланса тихо лежали на сердце, и я вызвала в памяти картину расставания с Артуром: решительным, взволнованным, уверенным в том, что все в конце концов образуется. «Поспеши домой, муж, – думала я… – Поспеши домой, чтобы мы могли начать все строить заново».
Во второй половине дня, когда мы тронулись в путь, Кэй был в приподнятом настроении. Быки медленно тянули нагруженную многочисленными амфорами повозку, а сенешаль ехал рядом и весело рассуждал о том, что они с Бедивером и Артуром запланировали сделать на осень.
– Раз впереди такие славные времена, почему бы тебе не обзавестись женой, которая разделит с тобой жизнь? – спросила я.
Лицо Кэя потемнело, но взгляд, который он на меня бросил, был скорее смущенным, чем раздраженным.
– Зачем мне жена? – вскричал он. – От нее больше хлопот, чем пользы.
– И ты никогда не хотел жениться?
– Хотел бы, но она замужем за другим. Поэтому я распрощался с этой мыслью, – слова были сказаны ровным голосом без всякого чувства, как щит, прикрывающий незаживающую рану. Но потом он продолжал уже веселее. – К тому же заботы о королевстве отнимают все мое время.
У подножия холма Камелота Кэй дал знак остановиться:
– Что-то странное, миледи. Я не узнаю часового у нижних ворот.
Я испытующе посмотрела на сенешаля, полагая, что он слишком осторожен, но тот поехал проверить часового и вернулся, озадаченно хмурясь.
– Говорит, что племянник этого нового парня, Мартина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149