– Я подожду здесь, – сказала она Йоранду, не чувствуя в себе решимости встретиться лицом к лицу с соперницей.
По облегченному выдоху она поняла, что нормандец только этого и ждал. А у нее от этого тревожный комок застрял в горле.
– Да, возможно, так будет лучше, – сказал он.
На мгновение Бренне показалось, что Йоранд выглядит бледным. Но, усевшись на пень, она только помахала ему рукой. Тяжело ссутулившись, он повернулся и обреченно пошел к дому с уже открытой дверью.
«Бледный, бледный, не такой уж он и бледный», – раздраженно подумала Бренна.
Затем раздался возбужденный женский голос, и ее сердце сжалось. Сольвейг была счастлива видеть его. Интересно, он обнимает ли ее? Наверное, целует. Хотя Бренна и была освобождена от необходимости наблюдать возвращение Йоранда, она вовсе не была уверена, что ее собственное воображение не рисует картину более яркую, чем есть на самом деле.
Впервые за эти несколько недель она подумала о своей матери, которая не смогла смириться с потерей сына и отошла от всех мирских дел. Теперь Бренна прекрасно понимала свою мать, и ей казалось, что выбор матери не самый худший. Однако в груди Бренны все еще билось горячее сердце, и оно не давало ей уйти в пучину внутреннего мира. Конечно, тяжесть новых открытий мельничным жерновом лежала на ее душе, но она знала, что все еще любит Йоранда. Да, она была изрядно сердита на него и твердо решила, что никогда не будет ему женой. Но избавиться от своих чувств к нему она никак не могла. И хуже всего, что ей почему-то казалось, что Йоранд способен отмахнуться от своих чувств к ней, как отмахиваются от назойливой мухи.
Из темного дверного проема больше не доносилось никаких звуков, и Бренна согнулась под тяжестью дум. Она представляла, как Йоранд обнимает другую женщину, ласкает ее, и от его ласк у той так же останавливается сердце, как когда-то у нее, Бренны. Она пошевелилась и ощутила, как бревно из поленницы больно врезалось ей в спину.
Утерев лицо своим плащом, она резко встала. Если бы не клятва найти ребенка сестры и необходимость вернуть Кодекс в монастырь, она бы убежала из Дублина так быстро, что Йоранду не удалось бы поймать ее.
Звуки из дома вновь привлекли ее внимание.
Голоса. Низкий и ровный голос Йоранда и уже гром кий и, пожалуй, какой-то скрипучий голос женщины. Это было мало похоже на разговор влюбленных, если только норвежец не успел настолько измениться за это время. Бренна попыталась разобрать слова. Те немногие слова, что ей удалось услышать, убедили ее в одном – новости, которые принес Йоранд, явно не понравились Сольвейг. Внезапно раздался звук бьющейся посуды, и Бренна от неожиданности даже подскочила на месте. А когда из открытой двери вылетел бочонок с пивом и с глухим стуком раскололся о камень дорожки, она не смогла удержаться от улыбки. «Если бы мы встретились при иных обстоятельствах, – подумала Бренна, – то, возможно, я бы даже подружилась с Сольвейг».
Глава 27
Затаив дыхание, Бренна прислушивалась к спору. Сердитые голоса в доме затихли, и теперь она стояла у ворот, не зная, что делать дальше. Над ее головой собирались свинцовые тучи. Еще когда они выходили на причал, она заметила, какое неласковое здесь небо. Когда же с неба начали капать первые крупные капли, она не выдержала и помчалась к открытому проему двери. Теперь ее мало волновала сцена, которую она могла увидеть в доме. Было бы в высшей степени глупо стоять здесь под дождем и мокнуть, чтобы потом простудиться и заболеть.
В доме не было никаких окон. Единственный свет исходил от дымного очага в центральной части. Да сверху, сквозь отверстие в крыше, пробивался слабый дневной свет, приглушенный дымом очага. Не прошло и минуты, как глаза Бренны приспособились к полумраку, но поднять взгляд и оглядеть комнату она не решилась.
У нее под ногами была не утрамбованная земля, как она привыкла, а с любовью сделанный деревянный настил. У дальних стен длинной и узкой комнаты стояли низкие скамьи, а в одном из углов кучей лежали меха, очевидно, служившие им постельными принадлежностями. Напротив открытого дверного проема стоял ткацкий станок. Бренна догадалась, что для него специально было выбрано самое светлое место. Рядом висела незаконченная полоса ткани. Она была окрашена, пожалуй, слишком броско, но сама ткань была ровной и гладкой. Очевидно, хозяйка этого дома была искусной ткачихой.
Глубоко вздохнув, Бренна прошла дальше в комнату. Она была насторожена, словно шла в волчье логово. С другой стороны очага она разглядела фигуру человека. Нет, две фигуры.
«Только познав истину, можно стать свободным», – часто говаривал отец Михаил. Бренна опустилась на скамью и заставила себя посмотреть на свою правду.
На другом конце скамьи сидел Йоранд, и рядом с ним, уткнувшись ему в грудь, сидела женщина. Йоранд обнимал женщину за плечи. Неожиданно Бренна увидела, как дрожат плечи женщины, и поняла, что та плачет.
Отец рассказывал ей, что олень, когда охотник берет его на прицел, часто поднимает голову и смотрит охотнику в глаза. Должно быть, Йоранд также обладал этим звериным чутьем, если он в ту же минуту поднял голову и пристально посмотрел на нее, Бренну.
Борозды морщин пролегли над его бровями. В его синих глазах читались сожаление, горе и безнадежност. Если бы в аду проходило распределение душ, то ее муж мог бы занять место у таблички «Потерянная душа».
Внезапно Бренна поняла, что Йоранд, женившись на ней, действительно не подозревал о существовании пер вой жены. Теперь, если он разделит свою душу не только с ней, Бренной, но и с Сольвейг, ему придется разорвать свое сердце пополам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85