Бренна открылась, давая пальцам Йоранда теплый и влажный приют. Мягкие створки тесно обжали его пальцы, как ножны принимают кинжал. Когда он ввел в укромную пещеру свой фаллос, который словно оживился, чтобы войти туда целиком, все ошибки его прошлого ненужным прахом легли к его ногам. Он снова стал самим собой.
Бренна обхватила ягодицы Йоранда, теснее притягивая их к себе. Жар, движение. С каждым толчком Йоранд все сильнее приближался к краю. Остановившись, он открыл глаза и посмотрел на Бренну.
Ее лицо горело от страсти, кожа матово блестела в лунном свете. Она тоже приближалась к пику наслаждения. Всем телом нормандец чувствовал, как из ее тела уходит копившееся со страстью напряжение.
– Иди ко мне, любимый, – прошептала она, выгибаясь навстречу Йоранду. Ее сотрясали восхитительные волны оргазма.
И, больше не сдерживаясь, нормандец с криком выбросил семя. Все его тело начало сладко сокращаться. Наконец он затих, погрузив свой нос в ее волосы и вдыхая их аромат.
Йоранд хотел сказать Бренне, как он любит ее, но когда он откинулся в сторону, то увидел, что она уже заснула.
Йоранд убрал с ее лба своенравный локон и, слегка коснувшись щеки, увидел, как ее губы поднялись в мимолетной улыбке. Она видела приятный сон.
Йоранд смотрел и смотрел на нее, пока не насмотрелся вдоволь. Его страсть потихоньку успокаивалась. Йоранду так хотелось поцеловать Бренну, но он боялся разбудить ее. Прикрыв глаза, он запоминал любимый образ, желая сохранить его в памяти, словно расставался с ней навсегда.
Йоранд устроился рядом с Бренной и нежно обнял ее. Затем и сам погрузился в пучину сна.
Глава 33
– Пора собираться, я думаю, что надо прибыть пораньше, – сказал Йоранд, закрепляя седло и устраиваясь в нем. Бренна была уже в седле.
– Уверена, что ты и не вспомнил бы, что порвал мою тунику, – ответила девушка с острой усмешкой. Воспоминание о порванной тунике вновь породило в ней воспоминания о вчерашнем вечере. Бренна встала еще до рассвета и зашила свою тунику и киртл. Хотя она хорошо умела обращаться с иголкой и ниткой, починка заняла много времени и отсрочила бы их отъезд, займись она ею сейчас.
– Я бы искренне сказал, что сожалею о твоей одежде, если бы это действительно было так. Но ты же сама догадываешься, что это не так, – ответил Йоранд и, нагнувшись, поцеловал Бренну теплыми и упругими губами. Когда нормандец оторвался, она нарочито обиженно сложила губы.
– Хорошо, если говорить начистоту, то и я не сожалею нисколько, – признала она. Кровь радостно бежала по ее жилам. Йоранд, ее нормандец, снова с ней, только с ней. А в предвкушении того, что увидит ребенка Синид, она чувствовала особый душевный подъем.
Если бы счастье окрыляло, то у Бренны выросли бы крылья, чтобы пролететь остальную часть пути.
Бренна и Йоранд поднялись на холм – последний на их пути холм – и теперь смотрели вниз на словно покрытые зеленым бархатом склоны, окружающие реку Шаннон. Ирландские кланы, жившие близ монастыря Клонмакнойз, уже неделю как занимались восстановлением своих домов после набега. Им было не до путников. В центре оскверненного аббатства высился деревянный скелет новой часовни. По воздуху разносились стук молотков и ровный, визг пилы. Монастырь Клонмакнойз теперь не пах гарью, как прежде. Путников встретил свежий запах соломы и смоляной запах древесины.
Бренна и Йоранд поспешили окольным путем вокруг аббатства к хижине Муртога. Старик сидел на пне около открытой двери. Он держал в руке трубку, наслаждаясь последними лучами солнца.
– Муртог, мы вернулись! – окликнула его Бренна, привязывая пегую лошадку и снимая с нее седло.
– Действительно вы, – шутливо ответил церковный сторож, поглядывая на нее зоркими глазами из-под лохматых бровей. От него не укрылось, что нормандец был все еще с ней. – Я смотрю, твой нормандец все еще с тобой. Если ему удалось свозить тебя в Дублин и обратно, то догадываюсь, чего ему это стоило.
Бренна заметила усмешку на губах Йоранда. Она решила оставить этот двусмысленный комплимент Муртога без ответа.
– А где аббат? – только спросила она.
Муртог дернул головой в сторону открытой двери хижины.
Бренна заметила, что в полумраке хижины у стола хозяйничал отец Амброзии. Другой комнаты в хижине не было. Очевидно, святой отец просто выселил церковного сторожа на то время, пока не будет построено для него новое жилище.
Когда Бренна переступила порог хижины, святой отец поднял взгляд. Он сильно похудел, сбросив, наверное, один или два стоуна. Его прежде пухлые щеки опали, делая его похожим на стареющую охотничью собаку. Однако глаза святого отца по-прежнему были ясными. У него не было того затравленного взгляда, который поразил Бренну во время их последней встречи. Когда вслед за Бренной вошел нормандец, отец Амброзии уже не начал креститься. Хотя девушке показалось, что он сделал какое-то быстрое магическое движение левой рукой – наверное, от сил зла.
– Да, дитя мое, – вопросительно произнес отец Амброзии, откладывая в сторону перо. В его взгляде светилась надежда. – Ты действительно принесла священный Кодекс?
– Да, святой отец, – сказала Бренна, кладя перед ним завернутую в ткань пачку так осторожно, словно там было тонкое немецкое стекло. – Мы принесли его большую часть.
– Как это понимать? – озадаченно спросил отец Амброзии, разворачивая слои ткани и трепля листы пергамента так нещадно, что Бренне захотелось отнять у него старинную рукопись. – Ах, злодеи! Они взяли обложку. В ней были драгоценные камни.
– Да, – ответила Бренна. – Но у нас осталось самое главное. Слово Божье – это истинная ценность старинной рукописи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85