Во время беременности она придерживалась простого и здорового питания и не хотела запускать себя. В собственных интересах, поскольку в кругу друзей Луки все женщины были утонченными и грациозными. А может, ради Луки? – подсказывал ей внутренний голос.Ты же хочешь, чтобы ему было приятно смотреть на твое стройное тело? Она спустила воду и вылезла из ванны, вытирая последние капельки воды. Подойдя к зеркалу, она внимательно посмотрела на свое лицо. Что будет теперь? Попытается ли Лука стать ее мужем в самом главном смысле этого слова, теперь, когда она больше не носит ребенка? Конечно, не сегодня. Но как все это сложится в ближайшее время?Она натянула вельветовые брюки, спрятав их эластичный пояс под длинной шелковой темно–зеленой рубашкой, которая хорошо оттеняла ее зеленые глаза, высушила волосы феном, уложила их и отошла подальше от зеркала, чтобы полюбоваться своим отражением.Выйдя из ванной, она увидела сервированный Лукой стол, на котором, к ее удивлению, горели свечи.На столе были салат, спагетти, инжир и белые персики. Во льду лежала бутылка шампанского.У нее неожиданно пересохло во рту.– Выглядит, очень мило, – сказала она, преодолевая смущение.Он мельком взглянул на нее, сдирая фольгу с бутылки. Без его внимания не осталось то, как растерянно она глянула на вино. Наверное, подумала, что он хочет ее напоить, ждет, что она потеряет бдительность. Его губы приняли суровое очертание, когда он разливал шампанское по бокалам.– За что выпьем? – спросила Ева.За любовь, подумала она с легкой горечью. За совместное счастье?– За нашего сына. За Оливьеро.«О да. Конечно».– За Оливьеро.Она торжественно подняла свой бокал. Когда они чокнулись, она подумала, что никогда не слышала звука холоднее.– Хорошо быть дома? – осторожно спросил он.Ева набрала полный рот шампанского, оглядывая комнату, в которой присутствовал отпечаток его безупречного, но и весьма аскетического вкуса, и задала себе вопрос, сможет ли она когда–нибудь почувствовать, что это их общий дом. Она с тоской вспоминала тот великолепный уик–энд, который провела здесь, когда они не были обременены ничем, кроме погони за удовольствием здесь и сейчас. Теперь ей казалось, что это было в другой жизни. Она подумала, сколько, наверное, женщин сидели здесь, на том самом месте, где сейчас сидит она. Сколько женщин пили шампанское перед тем, как идти с ним на огромную кровать и заниматься любовью всю ночь. Но ей придется идти в спальню кремово–персикового цвета, а он пойдет в свою.Ирония заключалась в том, что она была его законной женой.Она поняла вопрос буквально.– Хорошо быть не в больнице, – осмотрительно сказала она.– Ха, вот оно что!– Я не совсем это имела в виду.– Не волнуйся об этом, Ева, – сказал он. – Это нормально, что ты еще не привыкла.Она расстроено сделала еще один глоток шампанского. Оно было холодным, сухим и вкусным и, казалось, немного притупляло чувство боли и пустоты.Опасно пить на голодный желудок. Алкоголь ослабляет контроль над собой, и кто знает, что она может выболтать. Она поставила стакан и потянулась к еде.Она отдала бы что угодно, лишь бы он не смотрел на нее такими глазами. Не прищуривался так, что она сама себе казалась каким–то редким экземпляром в пробирке, каким–то новым, неисследованным видом.Может, так оно и было в его глазах. Наверно, он просто не знал, как вести себя с женщиной, которая только что родила ему ребенка и которая была его женой, хотя, конечно, лишь номинально. Впрочем, если хорошо подумать, то нельзя было винить его в этом.Ведь не существовало специального справочника, где можно было бы найти руководство по поведению в данной ситуации.– Когда тебе надо вернуться к работе? – спросила она.– Когда захочу. Прежде всего, мне необходимо удостовериться, что ты устроена здесь и…Он помедлил и добавил тихо:– …и счастлива.Счастлива и устроена. Если бы он только знал. Куда делась прежняя Ева, которая могла болтать с Лукой, подшучивать над ним, дразнить его и чувствовать себя при этом равной ему. Неужели та, прежняя Ева осталась на побережье своей родной Англии?– Ты очень мил.Лука слышал много определений в свой адрес от разных женщин, но его еще ни разу не называли «милым». Он не хотел быть «милым». Он встал из–за стола и нетерпеливо полез в задний карман джинсов. Достав тонкую темно–синюю коробочку, он положил ее на стол перед Евой, так небрежно, словно кинул колоду карт.Ее сердце забилось. Всем было известно, что дарилось в подобных коробочках.– Ч–что это?– Почему бы тебе не открыть и не посмотреть?Она со щелчком открыла крышку и перевела дыхание, не веря своим глазам – там лежал браслет, ярко сверкающий на фоне синей атласной подушечки.Браслет состоял из цепи радужных, искрящихся и переливающихся бриллиантов, каждый из которых был размером с ноготь. Она смотрела на браслет в изумлении, а потом с неподдельным ужасом перевела взгляд на Луку.– Лука, в любом случае я не могу этого принять.– Безусловно, можешь. Ты моя жена, и ты родила мне прекрасного сына. Позволь, я надену его тебе на руку.Он наклонил голову, чтобы закрепить застежку у нее на запястье, и Ева закрыла глаза, когда кончики его пальцев легко касались ее кожи. Его теплые прикосновения так контрастировали с тяжестью и холодом ювелирного изделия. К черту браслет, думала она. Можешь швырнуть его в другой конец комнаты, только не переставай прикасаться ко мне.Но он перестал. Последним движением он поднял вверх ее руку, и бриллиантовый браслет засверкал, как олимпийская медаль. Ева смотрела на сверкающую вещицу, которая стоила целого состояния. Наверняка найдутся женщины, готовые ради такой штуковины на преступление, а то и на убийство, но Ева, слава богу, не из таких.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45