– Ну и как, Ева, – чуть насмешливо он изогнул губы, – успела на работу вовремя?– Да, спасибо.– Но ты совсем не спала.Зрачки ее вздрогнули, на одно нелепое мгновенье она подумала, что он был свидетелем ее ужасной ночи.– Нет, почему же, спала, – возразила она.– Врешь, – сказал он весело, без предупреждения поднимая руку, чтобы слегка потрогать нежную кожу у нее под глазами. – Вот это тебя выдает. Темные тени, как синие ирисы, залегли на твоей бледной коже.Вторжение в ее личное пространство было неожиданным и неуместным, однако его прикосновение заставило ее трепетать – безобидное касание подействовало, как любовная ласка. Она хотела заставить его прекратить это, спросить, чего он, черт подери, этим добивается. Но его сладкий грудной голос с певучим акцентом гипнотизировал ее. Она ощутила себя котенком, столкнувшимся со львом.– Просто я сегодня не накрашена, – сказала она, как будто это все объясняло, и тут же пожалела, что он убрал руку.– Вижу, что не накрашена.Ее чистое лицо произвело на него впечатление. Она, должно быть, очень уверена в себе, если не пользуется косметикой. А подобная уверенность, как мы знаем, сама по себе является эффективным сексуальным орудием.– А я, если хочешь знать, не мог сомкнуть глаз всю ночь.– А мне разве есть до этого дело?– Может быть, и есть, так как причина моей бессонницы та же, что и у тебя.Она взяла себя в руки. Ева, не забывай, что это один из тех мужчин, которые отравляют нам, женщинам, жизнь. Один из скучных, пустых мужчин, которые тебя притягивают лишь потому, что часто мелькают перед глазами.– Неудобный матрац? – предположила она. – Или тривиальное несварение желудка после всего съеденного на вечеринке?Он рассмеялся.– О нет.– Может, у тебя были более приятные причины для бессонницы? – непроизвольно обронила она.– Например?– Ну, не знаю. Блондинка, с которой ты вел беседу, была к тебе очень внимательна. Не она ли помешала твоему сну?– А ты ревнуешь, tesora? Сокровище (ит.).

Ее сердцу стало тесно в грудной клетке. Да, да, я ревную.– Не смеши меня.Он улыбнулся.– Я спал один.– Мои соболезнования.– А ты? – медленно и манерно спросил он. – Спала одна?– Часто ли ты задаешь подобные вопросы людям, которых едва знаешь?– Я задал прямой вопрос. – Он сделал паузу. – В отличие от тебя. А ты намеком дала мне понять, что хочешь это знать.– С кем ты спишь, меня совершенно не интересует. В свою очередь, я не намерена делиться с тобой секретами своей личной жизни!В отчаянии она прикусила язык и захотела провалиться сквозь землю, так как в этот момент в комнату вошла Лиззи, осторожно удерживая поднос с бутылкой шампанского и четырьмя бокалами.– Ой! – воскликнула Лиззи, и ее глаза округлились, как блюдца. – Может, мне стоит выйти и зайти снова?Лука снял с подноса бутылку и начал снимать фольгу.– Мы с Евой только что поняли, что оба не любим недосказанности и сразу переходим к сути вопроса. Я не прав?Ева свирепо посмотрела на него, чувствуя, что у нее горят щеки. Что она могла сказать? Как она могла объяснить своей подруге, к чему был этот разговор, если даже себе она не могла этого объяснить?– Ну, этим Ева, кстати сказать, зарабатывает деньги, – хихикнула Лиззи.Лука разлил шампанское и вручил дамам по бокалу, с удовольствием продолжая наблюдать за взбешенным взглядом Евы.– А чем именно она занимается? – лениво спросил он.– Угадай! – насмешливо бросила Лиззи.Это дало ему возможность снова окинуть Еву взглядом, в котором читалась издевка.– Адвокат?Как ни странно, Ева была польщена. Работа адвоката предполагает наличие интеллекта и хорошего ораторского искусства, разве не так? Но она ненавидела разговоры о своей работе. Людям всегда слишком все интересно, и ей нередко казалось, что ее воспринимают не как личность, а лишь как физиономию с экрана. А телевидение – о, это так сексуально. Такую славу оно получило в обществе, и тут уж ничего не поделаешь. Эти расхожие мифы отчасти стали причиной ее недоверия к мужчинам. Она сомневалась в искренности их мотивов. Всякий раз ей приходилось думать, чем она заслужила их внимание: своей собственной персоной или все же положением на телевидении? Но она отнюдь не собиралась ни играть в застенчивость, ни кокетничать. Она вообще не собиралась оставаться девушкой–загадкой в глазах Луки Карделли.– Я не адвокат, – сказала она. – Я работаю на телевидении.– Ева у нас – ведущая "Доброго утра"! – гордо сообщила Лиззи. – По будням с шести до девяти утра. У меня все это есть на кассетах. Хочешь посмотреть?– Лиззи, ради всего святого! – сказала Ева.Лука почувствовал искренность ее мольбы, и глаза его сузились. Вот и объяснение тому, почему на вечеринке люди так пялились на нее. Понятно и ее поведение. Сдержанность во взгляде, вспыльчивость в разговоре. Он покачал головой.– Отличная идея, но, боюсь, Ева будет скучать. Как-нибудь в другой раз.В иной ситуации Еве сразу бы стало спокойнее.Она ненавидела смотреть на себя, тем более, когда зрителями оказывались ее друзья. На экране она выглядела как–то иначе, а ей совсем не хотелось выделяться. Но сейчас отказ Луки посмотреть на нее в записи почему–то задел ее.– Ну, слава Тебе, Боже милостивый!Она картинно вздохнула.Хлопнула парадная дверь. Послышался топот ножек Кейси. Наступила счастливая передышка в разговоре. Ева сняла очки и встала, когда в комнату ворвалась "батарейка энерджайзер" с копной белокурых кудряшек. Ева подхватила малышку на руки и сжала в объятиях.– Ева! – завизжала девочка.– Привет, моя милая. Как дела у самой послушной девочки?– Я поцарапала коленку.– Ай–ай! – Ева села на диван с Кейси на коленях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45