– Добрый вечер, Кровопийца!..
А тот ворчливо отвечал:
– Проходи!.. Проходи!..
Так продолжалось много лет. Город рос и богател. А хозяин этого участка все не понимал, что сделался миллионером. Однажды вечером он почувствовал боль в животе и так и остался на месте с застывшим, стеклянным взглядом. Сосед, человек с добрым сердцем, позвал аптекаря Перейру. Тот пришел и с едва скрываемой радостью заявил, что Кровопийца сыграл в ящик.
Врач выдал свидетельство о смерти, после чего сосед положил тело на стол, зажег свечи и остался сидеть у двери. Как бедняка, покойника должно было похоронить «Общество попечительства о бедных». Жители поселка, возвращавшиеся позже обыкновенного, по большей части пьяные, останавливались перед лачугой Кровопийцы и подмигивали единственному человеку, который был с покойником:
– Увидите, что он жив… обманывает нас… Только выдает себя за мертвого, чтобы узнать, кто бросает в сточную канаву банановую кожуру.
На следующий день, когда уже ждали катафалк от «Общества», в поселке появились один за другим семь подозрительных субъектов в черном, наглухо застегнутые до самого горла. Вытирая сухие глаза, они назвались племянниками покойного. Четверо, которые пришли раньше, поговорили между собой, завладели трупом и с ожесточением набросились на остальных трех наследников После продолжительных споров и взаимных угроз трое опоздавших бежали с поля боя, растирая те места, где обычно располагаются задние карманы штанов, и злобно выкрикивая непристойности по адресу своих более счастливых соперников.
Вечером, переворошив кучу бумаг и пролив океан крокодиловых слез, четверо племянников взялись за ручки гроба и зашагали по направлению к проспекту, сказав, что несут тело на кладбище.
Через неделю жители поселка получили предписание о выезде в кратчайший срок, что привело их в неописуемую ярость. Перейра, всеведущий хозяин аптеки, расположился на балконе с двумя бутылками и принялся выводить мошенников на чистую воду:
– Какие они племянники? Черта с два! Просто-напросто охотники за бумажниками… Узнали о смерти Кровопийцы и примчались сюда. Подписались на всех документах, заплатили все налоги и продали не принадлежащее им наследство некой земельной компании. Получили кой-какую мелочь и скрылись. Компания знала, что делала: ей нужен был какой-нибудь документ, хотя бы и поддельный, но заверенный печатью, чтобы доказать право владения земельными участками. Выгодная сделка, ничего не скажешь! Когда настоящие родственники, если они и существуют в действительности, приедут из Европы, будет уже поздно. Кому предъявить иск?… И зачем? Пока будут доказывать, что обезьяна не слон, все перемрут…
Вскоре после этого началось строительство нового жилого района Жардиндас-Флорес. Дабы это подобное нектару название, призванное услаждать слух будущих покупателей, в какой-то мере соответствовало действительности, компания решила увековечить имена известных ботаников. Главная улица получила имя Барбозы Родригеса, волшебника наших пальмовых рощ. Поперечным улицам были присвоены следующие имена: улица Магно – в знак уважения к отцу магнолий; улица Даль – в честь популяризатора георгин; улица Бугенвиль – в честь покровителя прекрасных декоративных цветов, которые в народе зовутся первоцветом. И далее в том же духе…
Центральная улица и первые поперечные уже застроены с обеих сторон. На них кичливо выделяются стильные, богатые особняки. Перед некоторыми из них разбиты цветники, и вечерами грациозные супруги ревностных чиновников и преуспевающих дельцов сажают семена дорогих цветов; они продаются только в одном-двух магазинах в центре города в красивых пакетиках, которые больше похожи на конверты, предназначенные для любовных писем.
Последние поперечные улицы застроены мало; наряду с новыми райскими виллами там и до сих пор еще попадаются старые хибарки времен Кровопийцы. В солнечные дни заботливые хозяйки раскладывают на подоконниках постельное белье…
Жардиндас-Флорес славится длинными каменными заборами, опоясывающими дома. Попадаются и неогороженные расчищенные участки, где блеют одинокие козы и, хрюкая, бегают молочные поросята. Самочинно возникшие здесь улички официально еще не узаконены и не окрещены муниципалитетом, поэтому их обитатели вынуждены сами, хотя бы на время, давать им наименования. Та, на которой в уже известном нам подвале поселился великий человек, откликающийся на прозвище Свистун, известна как улица Жозе Кустодио. Именно это наименование начертано на дощечке от ящика, прибитой на углу. Парикмахер, по кличке Катон Утический, из салона «Синяя борода», позеленевший от зависти, правя бритву о ремень и трясясь от злобы, говорит и не устает повторять любому: «Таинственный автор таблички не кто иной, как Жозе Кустодио, известный кутила, обладатель множества галстуков, совладелец бакалейной лавки „Гаргантюа“, наиболее преуспевающей во всем нашем районе…»
Другая улица, которая пересекает главную несколько дальше, заканчивается церковью и носит название улицы Одиннадцати тысяч девственниц.
Так мы, руководствуясь справочником, подходим к последней улице – имени доны Марикиньи, где еще нет ни одной постройки. Кто она, эта дона Марикинья, столь добросердечная, столь любезная и щедрая, что, никого не спросясь, подарила свое имя этой будущей магистрали, – никому не известно. Есть и другие поперечные улицы такого же типа; они отмечены на городских планах и разбиты на четырехугольные участки, продаваемые з рассрочку, без аванса и процентов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63