Стол был украшен великолепными пражскими вазами, где разыгралась настоящая оргия самых прекрасных, самых роскошных роз, какие только можно найти в пригороде.
Кабинет превратили в курительную. Здесь стоял большой диван и уютные кресла темно-красного цвета, пахнущие сандаловым деревом. Застекленные шкафы были набиты толстыми томами технической литературы, из которых Оливио черпал сведения о месторождениях в штате Мато Гроссо, о торговле алмазами в Нидерландах, об искусстве их шлифовки и об истории «роковых» алмазов, которые особенно ценятся. Там находились и книги самых модных бразильских авторов, написанные безукоризненным языком – они были приобретены хозяином дома по указанию жены, не лишенной тщеславия, – и годовые комплекты журнала «Illustration» в кожаных переплетах – достойное и полезное чтение для гостей, которые не решались сразу же вступать в разговор с представительницами прекрасного пола. Витрины сверкающих алмазов самых разнообразных форм и тонов вызывали возгласы изумления у наивных, восторженных дам – на самом деле «алмазы» были изготовлены из простого стекла и служили лишь иллюстрацией к каталогам Оливио Базана. В центре кабинета стоял письменный стол; памятные листки, которые обычно лежали здесь под стеклом, сегодня были убраны. На столе возвышалась дорогая богемская ваза с парившим над ней созвездием изумительных красных гвоздик.
Гостиная представляла собой нагромождение мебели различных эпох и стилей, словно в обедневшем княжеском доме происходила поспешная распродажа с аукциона, как эпилог разорения. Единственным предметом, достойным внимания, был рояль.
– Видите, Линда? Настоящий концертный рояль… для самого лучшего пианиста…
– Ну, Клелия, вы преувеличиваете…
Хозяйка и гостья поднялись на второй этаж. Здесь комнаты тоже были украшены к празднику – каждая в соответствии со вкусами ее обитателя. Спальня Жоржи напоминала парижскую меблированную комнату времен Луи Филиппа, спальня супругов Базан, казалось, была вырезана из картины какого-нибудь старого фламандского художника: монументальная кровать, мебель резного кедра и тысяча таких деталей, которые неизвестны за пределами старой Фландрии.
Линда подумала: «Как же на этой неудобной кровати они любят друг друга?»
Однако вслух сказала иное:
– Это просто ве-ли-колеп-но!
Клелия ответила на ее мысль:
– Немножко романтизма… знаете, это украшает жизнь…
Однако больше всего восторгов вызвала комната Тилы…
Скептик-отец решился было спросить:
– Как же бедняжка ухитрится спать в этой витрине?
Но прищуренные глаза Клелии метнули искры, и Оливио Базан умолк…
У Линды закружилась голова, когда она переступила порог этой комнаты… Розовая мебель. Розовое освещение. Розовые обои. Розовая постель. Все это наводило на мысли о любви. Линда была потрясена. К счастью, куранты в холле пробили десять часов, и гостья с хозяйкой спустились вниз.
Одна за другой к особняку подъезжали машины. Из них выходили приглашенные.
Карола в черном платье с красным передником встречала гостей в холле. Женщины восхищались ее элегантностью, а мужчины бросали на нее недвусмысленные взгляды.
Тила вернулась домой с двумя подружками и поднялась наверх в свою комнату, чтобы переодеться… Несколько дам, которым не терпелось увидеть ее в новом наряде, начали стучаться в дверь:
– Можно видеть виновницу торжества?
В ответ взрыв смеха и голос одной из подруг:
– Она еще одевается!
– Мы пришли поцеловать вашу ручку, – смеясь, настаивали дамы.
Когда наконец «новорожденная» спустилась вниз, все уже собрались в столовой и шумно ее приветствовали. Она была очаровательна. В розовом, прозрачная и воздушная, Тила напоминала светящийся фонтан.
Она еще принимала поздравления, когда перед домом раздался хор молодых голосов. Тила бросилась навстречу новым гостям; от волнения она не могла выговорить ни слова. Моасир, Жоржи и семеро их приятелей по гимназии вошли, распевая поздравительную кантату:
Дней счастливых вам желаем…
Все они были одеты одинаково: черные брюки, лакированные полуботинки и смокинги – точь-в-точь как музыканты варьете.
С их появлением и началось празднество.
Неожиданность
Вскоре из бара послышались раскаты смеха. Клелия и Белинья направились туда узнать причину этого бурного веселья.
Оказалось, что во всем виновата бедняжка Тьяна, не выдержавшая дегустации всех напитков, которые ей пришлось подавать… Она сидела на ящике с вином и хохотала, хохотала…
В кабинете, окутанный облаками дыма, Оливио Базан пространно разглагольствовал перед внимательными слушателями о мелких алмазах, широко используемых в промышленности, которые в основном добываются в Бразилии, но продаются в Европе как трансваальские.
В столовой собрались дамы. Закусывая, они смеялись и беседовали. Клелия предложила Линде кусочек пирога:
– Попробуйте, Линда, не пирог, а сказка…
Сеньора Понсиано обиделась:
– Чтобы я ела пирог? Помилуйте. Я не хочу быть похожей на кита…
Между тем заиграл джаз под управлением саксофониста Бернардино. В зале начались танцы. Вскоре юноши в смокингах стали уединяться со своими избранницами в комнатах второго этажа. Жоржи, не принимая участия в общем веселье, до неприличия пялил глаза на служанку, и его друзья это заметили.
– Что, хороша штучка? – спрашивали они, но Жоржи отмалчивался.
В углу три сеньоры, предпочитавшие наблюдать за танцующими, не стесняясь, обсуждали отношения Тилы и Моасира. Линда, как будущая свекровь, высказала свое мнение:
– Конечно, они еще дети: Моасиру восемнадцать, а ей сегодня исполняется только пятнадцать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63