Наклонившись над стойкой, он ловко, словно жонглер, кидал чашки на блюдца и швырял в них сахар. Этот взгляд был так приятен, что, выхватывая щипцами чашку из чана с кипятком, Марио нашел в себе смелость спросить:
– Хотите, я остужу чашку?…
– Да. Благодарю. Вы очень предупредительны.
Людмила, видя, какой «угрожающий» оборот принимает разговор, поспешила удалиться и, пройдя к телефону, в другой конец зала, в течение нескольких долгих минут с кем-то разговаривала. Она объяснялась на самом примитивном, предельно обедненном языке, состоявшем всего из трех слов. Однако тон ее голоса варьировал их до бесконечности:
– Дорогуша!.. Колоссально!.. Дорогуша!.. Кошмар!.. Дорогуша!.. Колоссально!.. Дорогуша!.. Кошмар!..
Пока толстушка без умолку болтала по телефону, как треснувшая пластинка, повторяющая одно и то же, Марио, сделав над собой усилие, решился и робким голосом спросил:
– Вы придете сюда завтра?
Нисии он показался глупым, более того, воплощением глупости, и у нее даже пробудилось к нему чувство жалости.
– Зачем мне приходить, Куика? Лучше вы ждите меня ровно в шесть у ателье «Моды Ривьеры». Знаете, где это?…
Взволнованная, с раскрасневшимися щеками, вернулась Людмила и поспешила поделиться с подругой своими опасениями:
– Нисия… К сожалению, я говорила громко о совершенно безумных вещах… Наверное, кто-нибудь слышал, о чем я говорила?…
И обе женщины направились к выходу, провожаемые жадными взглядами посетителей, смотревших на них глазами ковбоев из боевиков Голливуда.
На следующий день, в час вечерней молитвы, когда по радио запускали пластинку с «Angelus», буфетчик Марио, надев шляпу и серый пиджак, отправился на свидание. Он попытался незаметно прошмыгнуть через служебную дверцу, однако Фирмино, который не носил глаз в кармане, съязвил:
– Приятель, вы сегодня просто неотразимы!
Леонардо, заворачивавший столбики серебряных монет, чтобы потом обменять их, поднял свою лысую голову. Марио не оставалось ничего иного, как срочно придумать уважительную причину своего преждевременного ухода:
– Сеньор Леонардо, я хотел бы уйти сегодня чуть раньше: мне необходимо купить дегтярную микстуру…
– От кашля?
– О нет, сеньор, от перхоти.
И он опрометью выбежал на улицу, где столкнулся лицом к лицу со стариком в берете и очках по прозвищу 5.55. Бедняга тащил на спине шарманку и клетку для попугая.
Увидев его, Марио вернулся назад и попросил Фирмино:
– Не в службу, а в дружбу, намажьте старику побольше маргарину, он душевный человек. Хорошо, Фирмино?
Старик ровно в 5 часов 55 минут вошел в кафе, прислонил в углу свою необычную ношу и с приторно сладкой улыбкой обратился к буфетчику:
– Спасибочко, Куика!
Фирмино рассеянно спросил:
– А где же попугай?
– Издох, бедняга, такова судьба…
Марио посочувствовал:
– Как же теперь?…
– Теперь обучаю другого, но он совсем безмозглый, никак не может вызубрить урок. Чтобы пройти весь курс, понадобится много времени, и пока эта тварь не станет гадалкой, мне придется довольствоваться чашкой кофе да стаканом воды.
И старик отрывисто засмеялся. Его покрытый прыщами нос загибался к заросшему щетиной подбородку. Посетители хохотали. Леонардо закашлялся, и те, кто не знал, что в кассе сидит хозяин, подумали, что даже кассовый аппарат отозвался на слова шарманщика.
Марио выбежал из кафе и исчез в наступивших сумерках. Подойдя к ателье «Моды Ривьеры», он услышал голос уличного певца, распевавшего что-то на немецком языке. Марио остановился на углу.
Первой из ателье вышла Людмила. За ней попарно стали появляться девушки, без умолку щебеча и громко хихикая. Пройдя вместе несколько шагов, они прощались и расходились в разные стороны.
Немного спустя показалась Нисия. Нагнувшись, она выскользнула из двери и огляделась по сторонам. Увидев Марио, который стоял у столба, она задорно улыбнулась и решительно направилась к нему. Однако сразу же поняла, что у бедняги не было практики покорителя сердец. Буфетчик выглядел настолько оробевшим и растерянным, что ей пришлось ободрять незадачливого кавалера, взять его под руку. Однако и это не подействовало, он был просто невыносим. После неловкого молчания Марио пригласил свою новую знакомую зайти в кино – там показывали голливудский фильм самого низкого пошиба – или в одну из ближайших кондитерских, где они смогут поговорить.
– Послушайте, бросьте прикидываться наивным!
– Что вы хотите этим сказать, моя дорогая?
– Я не из тех, которые выдают себя за святош… понимаете?
И без всякого стеснения Нисия пригласила его проводить ее домой, она жила где-то на задворках одной из окраинных улиц. Они шли пешком, нежно взявшись за Руки, и щебетали друг другу всякие глупости.
Так они наконец добрались до цели. Прошли по коридору с цементным полом, где дети с дурными наклонностями рассматривали детективные книжки с картинками и упражнялись в стрельбе из самодельных пистолетов. Нисия отыскала в кармане ключ, открыла дверь, и они вошли в комнату, убранство которой выглядело каким-то ненастоящим. Только кровать была самая обычная, что же касается остальной мебели: табуреток, стола, даже маленькой книжной полки с лежавшими на ней журналами мод, – вся она состояла из ящиков, покрытых дешевой узорчатой тканью.
Нисия зажгла единственную лампочку и открыла единственное окно, чтобы проветрить комнату, где пахло плесенью и дешевыми духами, купленными у бродячего торговца.
Сновавшие по коридору соседки едва не просовывали головы в дверь, желая смутить Нисию и ее гостя.
Сели поболтать. Нисия с дымящейся сигаретой, зажатой в губках, накрашенных сердечком, бесстрастными и обдуманными словами рассказывала Марио, что она вовсе не из тех девочек, что убегают из приютов, а хуже, гораздо хуже…
– А много у вас было мужчин?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63