– Вы не идете на парад?!– Лучше отдохнуть, папа. Чего ходить на этот «пурад», – сказал Джем. – Да еще когда такой плохой оркестр.– Так-то оно так, но вы, видно, не понимаете. Это же День освобождения углекопов.Нет, они не понимали.– Послушайте, – сказал им отец. – Я не из этих краев, но я знаю, что здесь было, и такого забыть нельзя – это же ясно.– Все это прошло и быльем поросло, папа, – сказал Энди.Гиллон повернулся и пошел к лестнице. Раз им это не ясно, значит, он не сумел их воспитать.– Завтракать! – крикнула снизу мать.Гиллон посмотрел на нее невидящими глазами, вышел на улицу и, как только мог быстрее, зашагал в конец поселка. Селкёрк был, конечно, еще в постели, но Гиллон заставил его подняться.– Я хочу, чтобы вы пошли со мной и рассказали моим мальчикам, почему они должны принять участие в марше в День освобождения углекопов. Получите за это полбутылки «Гленливета».– За такое вознаграждение я б заставил даже мистера Брозкока маршировать, – сказал библиотекарь и начал одеваться. Когда они добрались до Тошманговской террасы, он был весь красный, запыхавшийся, зато окончательно проснулся.– Это мистер Селкёрк, о котором я тебе говорил, – сказал Гиллон.– В жизни бы не догадалась, – парировала Мэгги.– Где у нас «Гленливет»? Мистер Селкёрк не отказался бы выпить.– И об этом я в жизни бы не догадалась. Не рановато-ли только – ведь «пурад» даже еще и не начинался?– Тащите на стол бутылку, – сказал мистер Селкёрк.– Ваш супруг любезно предложил мне выпить.И она поставила бутылку на стол.
Выбраться из комнаты у них не было ни малейшей возможности, так как они лежали на тюфяках вдоль стены, что напротив двери.– Значит, вам не угодно выйти на улицу в День освобождения углекопов, так? Вы не желаете приподнять свои задницы и сделать несколько шагов в память о тех, кто ушел из жизни до вас, я правильно понял? – Когда мистер Селкёрк решал сыграть голосом, в нем появлялся такой металл, что его слушателей дрожь пробирала до костей. – Вы желаете дать отдых своим бедным изношенным телам, чтобы лучше отличиться на играх? Прыг-скок-подскок и в награду – голубая ленточка?!. Что ж, браво, спортсмены, «ура» молодым Камеронам! Нет, нет, не вставайте, я этого не могу допустить. Дайте отдохнуть вашим натруженным ногам и не вспоминайте о тех, благодаря кому вы сейчас все имеете, о тех, кто умер в шахте не от ядовитых газов или взрывов, а от голода, во время смены… «Не серчайте, ребята, я чуток присяду» – и ни один не встал больше, все умерли от голода, с киркой в руке… То, что я вам сейчас рассказал, происходило не в старину, это происходило с людьми, которые и сейчас еще заживо гниют в Сыром ряду, в каморках, где вместо пола грязное месиво, где шныряют крысы, – с людьми, которые, проработав шестьдесят лет под землей, так ослабли, что не в состоянии даже выйти в отхожее место и делают все прямо тут, на полу… Но я не собираюсь говорить о них. Я расскажу вам о вашем родиче, лихие спортсмены, о вашем собственном деде, которого, когда ему было полгода, мать носила с собой под землю в корзине для угля, и он лежал по четырнадцать часов в грязи и сырости, пока его мать по лестницам таскала наверх стофунтовые корзины с углем; если все это сложить, то к концу дня она проделывала такой путь, как если бы совершила подъем на самую высокую гору в Шотландии, и спина у нее разламывалась от этих чертовых стофунтовых корзин. Он сделал большой глоток виски.– На завтрак у ваших дедов была вода, на обед тоже вода и ломоть хлеба, из-за которого дрались крысы, ну а потом, конечно, наступал ужин, ужин… Да, ради такого пиршества стоило надсаживаться – кругляки с ложкой овсяной каши, если повезет…Хотите знать, откуда я это знаю? Из книженций, из архивов, из бумаг знаменитой Королевской комиссии по изучению применения детского труда в шахтах. Там имена всей вашей родни. И Драмы, и Менгисы, и Хоупы, и Пики. Всё славные древние имена рабов… И знаете, какую любопытнейшую вещь обнаружила комиссия, когда прибыла в Питманго? Детишки на ногах еле держались, точно у них и костей в теле не было, а если и были, то все погнутые. И по каким-то непонятным причинам все дети были невежественные и подавленные… Именно – подавленные. «Дети выглядят подавленными; надо, чтобы они лучше знали Библию и понимали ценность тяжелого физического труда»… Это они получили сполна – еще бы: компания с вниманием отнеслась к выводам комиссии. Открыли школу, где детей обучали Библии и, естественно, их завалили работой. Ну как, вы готовы к играм, джентльмены?Стакан его был пуст, но у него всегда лежала в кармане бутылочка, и он плеснул из нее немного.– А цепи – может, вам интересно будет узнать и насчет цепей: как ваша прабабка и ваш прадед были накрепко прикованы друг к другу, так что, когда они тащили салазки с углем к лестнице, которая вела из шахты наверх, они должны были тянуть их вместе. Вы, конечно, понимаете, что это делалось для их же блага… А когда они тянули недостаточно быстро, для чего, вы думаете, применялись цепи – по закону, не как-нибудь? Могу поклясться, что догадались. Этими цепями по лицу их, молодые люди, по лицу, так что собственные братья потом не могли их узнать. Это же были рабы – вот что интересно, потому как в этом поселке, за исключением вашего папаши, все из рабов. Странная штука, до чего же быстро люди все забывают. А ведь в ваших жилах течет кровь рабов, этого нельзя забывать, – таких же, как рабы, которых привозили из Африки; ваших предков продавали на шахту, их продавали вместе с шахтой, и дети их по закону обязаны были работать в шахте и умереть в шахте… Но особенно вам, наверное, интересно будет узнать, как умерла ваша прабабка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166