Отличное венгерское освежающим образом подействовало на его голову, и на сердце у него стало весело.
- Если увижу мальчика одного - заберу его с собой, если наткнусь на невестку, ну, что же - она ведь меня не съест! Скажу ей, что приехал навестить ее.
За лесом был уж виден и Борок.
Там, действительно, слышна была канонада в Хороще и произвела такое неприятное впечатление на егермейстершу, что она заперлась в своей спальне, велела закрыть ставни и осталась наедине со своим горем. Теодор, уже собравшийся ехать, чувствовал себя расстроенным и печальным.
Прежде всего его беспокоило здоровье матери, потом тревожила неуверенность в будущем, огорчала смерть отца и, может быть, запрещение матери иметь какие-либо отношения к гетману, с помощью которого так легко было получить всякие льготы и протекцию.
Дворовые люди рассказали Теодору о большим приготовлениях в Хороще и возбудили в нем любопытство; а старый эконом уверял его, что стоит только выйти за лес, и оттуда будет виден фейерверк и иллюминация.
Теодор, выслушав его, оделся хотя и очень скромно, но к лицу, так что и в этом наряде казался элегантным, и медленно направился пешком к лесу, как вдруг на дороге перед ним вырос на коне поручик Паклевский.
- Да, ведь, это же просто чудо! - крикнул Паклевский. - Смотрите, пожалуйста, я - к вам за тобой, а ты, как будто предчувствуя это - вышел мне навстречу. Ах, ты молодчинище!
- Как это, за мной? - спросил Тодя.
- Ну, да, за тобой, - сказал поручик, - дай слово, если это еще не называется любить свою кровь, то пусть я буду пес. Я бросил всякие марципаны и токайское и помчался за тобой, чтобы показать тебе все эти великолепия.
- Но, ведь, я не могу ехать в Хорощу, - возразил Тодя, - это очень бы рассердило матушку!
- Что это значит "не могу"? - прервал Паклевский. - Что ты ребенок, которого водят за поясок - что ли? Никто не увидит тебя в Хороще; а ты насмотришься таких чудес, каких не видал и в Варшаве. Мой конь свезет нас обоих, как ни в чем не бывало; садись за мною, поедем к парку и пойдем с тобою в тенистые аллеи...
- Но как же матушка?
- Ну, слушай, ведь ты никого не убьешь, не обкрадешь и не совершишь никакого смертного греха, - живо заговорил Паклевский. - Ну, спросит тебя, положим, мать, - где ты был? Скажи ей, что ты заблудился в лесу, или, что ты издали смотрел на фейерверк. Это уж и не такая большая ложь, потому что так ведь и будет... Ну, будь мужчиной, влезай на коня!
Юноша все еще колебался. Паклевский подал ему руку.
- Ну, чего там, черт побери! Неужто ты такой слюнтяй!
Теодор вскочил на коня позади него. Два всадника весили порядочно, но добрая лошадь еще прибавила ходу, и они даже не заметили, как уж очутились около парка.
Теодор беспокоился, не устал ли конь.
- Э, ничего ему не будет! - весело отвечал Паклевский. - Я раз, когда мы стояли на Украине, как сумасшедший мчался на нем две мили с девкой, да она еще вырывалась от меня, а конь хоть бы что! Даже и не задохнулся!
Мартин, заметив издали своего пана, подбежал и взял у него коня, но сам уж был в таком разнеженном состоянии, что едва держался на ногах.
Паклевский, хорошо помнивший Хорощу еще от прежних времен, сразу узнал уличку, по которой можно было пройти в парк. Теодор очень упрашивал его сесть так, чтобы никто их не заметил. Поручик обещал ему это и даже поклялся, но потому только, что не принял во внимание действительного положения вещей.
Огромный парк был полон гостей, искавших тени и прохлады, и трудно было пройти в нем незамеченным. Все лавки, диванчики из дерна, газоны, дорожки и даже более глухие части были заполнены зрителями всех классов, число которых к вечеру все увеличивалось...
Пройдя несколько шагов по парку вместе со своим проводником, Тодя понял, что, если и останется здесь не замеченным, то только потому, что его тут никто не знает.
Спустилась темнота, и всюду началось движение.
По всему парку рассыпались слуги с лучинами и светильниками, зажигая фонарики, развешенные по берегу озера и на деревьях, окружавших беседки.
Отведенные специально для этого дня в каналах воды из реки Нарвы с устроенными на этих каналах искусственными водопадами, представляли поистине живописное зрелище.
Последние лучи заходящего солнца и свет цветных фонариков отражались в фонтанах и водопадах. По берегам прудов стояли группы разряженных дам и господ, жаждавших покататься на лодке. Издали доносились звуки музыки.
Во всей своей жизни Тоде не приходилось видеть такого волшебного зрелища, может быть, он и в мечтах своих не представлял ничего подобного, и теперь он был совершенно подавлен и растерян от всего виденного.
- Ну, что? - смеялся Паклевский. - Стоило трястись на коне, хоть и не очень удобно было, чтобы посмотреть на все эти чудеса? Да, ведь, это, сударь мой, прямо сон какой-то! Вот что может сделать пан гетман!
- Это - король, а не гетман!
Но при всем своем восхищении Тодя старался избегать людских взоров, как ни подталкивал его вперед Паклевский.
Так, медленно продвигаясь от дерева к дереву, от лужайки до лужайки, они добрели до пруда...
Как раз в эту минуту от пристани отошла лодка, которой, вместо гребцов, одетых на манер венецианских гондольеров, вызвались управлять два любителя в старопольских костюмах, очевидно, сильно возбужденные многочисленными тостами.
Пригласив в лодку нескольких дам, они схватились за весла и, хотя не особенно твердо держались на ногах, уселись сами, громко восклицая:
- Ну, что ж такого? Ведь не святые горшки обжигают!
- Я, милостивый государь, переправлялся раз через Вилию в челноке вдвоем с рыбаком, - прибавил другой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101