Никто и не думал сопротивляться, потому что некому было защитить нас,
выслали навстречу к ним старшину Прокопа с просьбой о помиловании и с
изъявлением покорности.
Но не помогли наши униженные мольбы. Весь народ был уведен в неволю,
город - разрушен и разграблен. То был судный день гнева Господня. Меня на
пороге костела чернь схватила за волосы, бросила на землю и топтала
ногами.
Но воля Божья направила этих людей искать сокровища, в сакристии, а я
успел в это время укрыться между гробницами за каменными плитами.
Разбойники пришли и туда, проходили около меня, чуть не задевали меня
одеждой, а я каждую минуту ждал, что они схватят меня и потянут на смерть,
но Бог ослепил их. Они разбили гробы, вытащили оттуда трупы, а меня
оставили. Я слышал, как над головой моей пылал костел, слышал, как падали
бревна, как рухнула крыша, и обгоревшие части ее, провалившись в раскрытые
двери склепа, упали почти у самых моих ног.
Я остался невредим! Для чего Богу угодно было продлить мою жизнь, - я
не знаю, - прибавил старец и, помолчав немного, продолжал. - Если для
чего-нибудь была сохранена моя жизнь, то, верно, для того, чтобы я услышал
ваш ропот и жалобы и принес вам утешение. С могилы, на которой я стою,
глаза мои видят ясно. Не тревожьтесь о том, что крест упал, и вернулось
язычество, - не думайте бить поклоны Маславу. Как проносятся вихрь и буря,
так пройдет и гнев Божий: ветви обломаются, но стволы останутся целы и
снова зазеленеют весною. Но плакать и роптать, ломать в отчаянии руки и
падать на землю, - не ваше дело, вам надо собираться вместе и защищаться.
Плачут женщины, мужчины - борются. Бог поможет мужественным, если они
вознесут к нему сердца. Разве уж погибло все наше рыцарство, что
завоевывало земли с Болеславом?
Разве осталась только чернь, которая и тысячами не страшна, если одно
сердце станет за тысячу?
Вы теперь все порознь идете, но, если соберетесь вместе и возьмете в
руки крест, - победа будет за вами. Напуганная чернь бросится в леса, а
изменники понесут головы под меч и в петлю. Кланяться Маславу, - с жаром
говорил старик, - это то же, что отречься от Бога и святого креста. Бог
дает злым временное торжество, но не дает им власти. Ступайте, собирайтесь
вместе, советуйтесь и выбирайте себе князя. С вами будет Бог.
Мне жаль костела, но глаза мои видят, как он скоро поднимется, как
зазвучат в нем гимны в честь и славу Господа бога! Не падайте духом,
имейте веру в Бога! Бог вас спасет.
Говоря это, старец чувствовал все большую и большую слабость;
дрожащею рукою он благословил на все четыре стороны слушателей, склонивших
перед ним головы, и умолк, опускаясь на землю. Прибежал Дембец с охапкой
соломы, которую он приготовил было для себя: на ней он уложил ослабевшего
ксендза, который сложил руки на груди и сомкнул веки, как бы засыпая.
Все молчали; огонь потухал, и остальные тоже готовились ко сну.
Небо понемногу очищалось от туч; среди разорванных облаков мигали
кое-где бледные звезды. Затихал ветер, и тишина, все реже прерываемая
шумом в воздухе распространялась над долиной, погруженной во мрак. И
только узкая полоска неба еще светилась отблеском вечерней зари.
Вдохновенные слова старца оживили сердце надеждой; все думали о том,
что предпринять завтра и, хотя не высказывали вслух своих предположений, -
мыслили все одинаково. Надо было искать своих и соединиться вместе, не
теряя надежды на лучшее.
Новая тяжесть спала на трех всадников: им надо было забрать с собой
ослабевшего старца, которого они не могли обречь на голодную смерть или на
поругание врагам. Младшие еще могли идти пешком, но Дембец, который тоже
собирался идти с ними, не мог ходить быстро, да и кони, ослабевшие от
голоданья, не годились для торопливой езды. Об этом думали все, не смея
высказать своих мыслей и, сидя у потухавшего огня, впадали понемногу в
дремоту.
Отец Ян, утомившись, очевидно, заснул крепко, - не слышно было даже
дыханья.
Лясота тоже, видимо, не очень заботился о своей судьбе и равнодушно
ждал, что будет дальше. Так прошла ночь.
Уже рассветало, когда братья Долины начали совещаться между собой, в
какую сторону направиться. Они уже не говорили о Маславе, но намеревались
лесами пробраться к Висле, чтобы укрыться где-нибудь в Мазурской земле,
потому что там чернь еще не поднялась.
День занимался, когда петухи, каким-то чудом уцелевшие на пожарище,
прокричали приветствие утренней заре, объявляя опустевшей земле о начале
нового дня. Услышав этот крик, все встрепенулись. Он также напомнил им
лучшие времена в спокойных усадьбах! А единственный обитатель опустевшего
поселения, не заботясь о том, что его окружало, испустил, может быть, в
последний раз громкий крик, - призывая к жизни смерть и пепел, и крик этот
прозвучал в одно и то же время, как страшное издевательство, и как
напоминание. Объятые различными чувствами - одни тревогой, другие -
бодростью, все начали подниматься с земли, словно пристыженные этим
бдительным сторожем.
- И мы, пока живы, должны так сзывать друг друга, - вскричал Лясота,
усиливаясь подняться.
- В дорогу!

2
Тихая и спокойная ночь сменилась пасмурным утром, ветер, словно
разбуженный, снова, как вчера, погнал облака. Сначала пронеслись
маленькие, румяные посланники зари, а за ними потянулась целая вереница
серых, сливавшихся в огромные клубки, изрезанные по краям, и вот все небо,
затянулось как будто печальной полотняной пеленой, а по ней клубились и
свивались все новые громады туч.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13