Осталась только надежда
на Провидение.
В лесной чаще осень еще не произвела таких опустошений, как на
опушке: здесь уцелело много листьев, травы и зелени, и ветер был не так
силен. Проехав лесную опушку и вступив в чащу, путники поехали медленнее,
внимательно прислушиваясь и чувствуя себя в безопасности. Впереди ехал
Мшщуй, показывая дорогу, за его конем шел Дембец, за ним, опустив поводья,
похожий на живого мертвеца, тащился на коне Лясота, а Вшебор замыкал
шествие.
Раза два или три у них из-под ног выскочил зверь, но никто не
соблазнился им; гнаться за ним было невозможно, а бросить в него копьем -
не попадешь. И только несколько часов спустя Мшщую удалось удачно попасть
копьем в молоденькую серну, выбежавшую из леса и в испуге остановившуюся
перед ними. Дембец побежал за нею и догнал раненое животное. Это была
хорошая добыча и, добравшись до полянки, чтобы дать корм и отдых коням,
они могли изжарить себе мяса, которого уже давно не ели.
В лесной чаще ничто не обнаруживало присутствия людей, всюду царило
молчание, и хотя Мшщуй для безопасности прислушивался, лежа ухом к земле,
он не услышал ничего, что могло бы пробудить опасение. Переждав, пока кони
вволю наелись хорошей травы, напились воды в ручье и посвежели, путники
двинулись дальше.
Дорога шла почти все время бором, самой его чащей, в том направлении,
где по уверениям Мшщуя, который уже высчитал дни и часы, когда они
достигнут цели, - протекала Висла. Никто не оспаривал его, потому что он
лучше других знал эти места, и имел вид человека, уверенного в себе.
Лясота был ко всему равнодушен, он послушно следовал за другими, ни о чем
не расспрашивая и почти не замечая окружающего. Делал то, что ему
говорили, и, как бы лишившись собственной воли, позволял поить и кормить
себя, но сам ничего не просил. Спутники его заботились о нем, не удивляясь
его состоянию; они знали, что он потерял семью, и видели, что и в нем
самом оставалось уж немного жизни.
День уже склонялся к вечеру, когда Мшщуй, медленно ехавший впереди и
зорко вглядывавшийся вдаль, чтобы вовремя заметить опасность, дал знак
остальным, чтобы они остановились. Всадники сдержали коней и
насторожились. Мшщуй, сойдя со своего коня, пошел, наклонившись, вперед, а
потом пополз на животе.
Сквозь ветви деревьев, с которых уже облетела часть листьев, на
лужайке, у подножия дуба, виднелось что-то, чего нельзя было хорошо
разглядеть. Как будто белело платье, обнаруживавшее присутствие людей.
Мшщуй тихонько подкрался к самому стволу старого дерева, но тут,
оглядевшись хорошенько, смело встал на ноги.
Ехавшие за ним догадались, что бояться нечего. Он кивнул и им, чтобы
подъезжали ближе.
Зрелище, которое открылось перед ними, поразило всех, но возбудило в
них не страх, а жалость. У подножья сидела с распущенными волосами
прелестная девушка лет пятнадцати. Но этот свежий цветочек уже согнулся
под дуновением какого-то резкого ветра; на бледном личике рисовалось
глубокое страдание. Подняв глаза к небу, она сидела так, неподвижная, как
статуя. Из голубых глаз медленно текли струйки слез, текли и засыхали на
лице, и только две крупных, как жемчужины, слезы блестели, не высыхая.
Руки ее были подложены под голову и опирались на дерево, а на коленьях у
нее лежала другая женщина, покрытая какой-то одеждой, так что головы ее не
было видно, спящая, больная или просто усталая. Около двух женщин валялись
на земле брошенные узелки, платья, корзина с пищей и мелкая утварь.
Они были одни - никого вблизи не было видно. Их одежда обнаруживала
знатных женщин из рода жупанов или владык. На младшей верхняя одежда была
обшита мехом, старшая была закрыта платьем из тяжелой драгоценной парчи.
На шее девушки блестела золотая цепочка с украшениями, в ушах были серьги,
а на белых руках, закинутых за голову, сверкали перстни.
Мшщуй, первый увидевший ее, стоял как вкопанный. Он никогда в жизни
не видел более красивой девушки; она казалась ему королевою или
зачарованным лесным духом. А женщины точно окаменели: не видели и не
слышали приближения людей и оставались по-прежнему неподвижными. Мшщуй
догадался, что женщина, лежавшая на коленях у девушки, вероятно, спала, а
та боялась малейшим движением нарушить ее сон.
И только тогда, когда кони подошли ближе, и послышалось их фырканье и
топот копыт, девочка с криком рванулась с места и стала будить спящую... С
испуга потеряв всякую способность соображать, она не знала, что делать,
потому что старшая женщина, проснувшись, не сразу пришла в себя.
Но когда она поднялась, то оказалась уже не молодой, но еще свежей и
красивой женщиной, с прекрасными чертами лица, с черными бровями и
глазами, смотревшими гордо и повелительно. Густые темные брови двумя
полукруглыми дугами выделялись над веками, прикрывавшими большие пламенные
глаза. В них была тревога, но и гнев в то же время. Девушка, гораздо
больше испугавшаяся, старалась схватить ее за руку, увлечь за собой, но в
это время показался Мшщуй и поспешил крикнуть им, что им нечего бояться.
При звуках этого голоса, убедившись, что это были свои - женщины,
хоть еще не решались оторваться друг от друга, все же заметно успокоились.
Старшая встала, гордо выпрямилась, прикрылась плащом, который закрывал ее
во время сна, и принялась довольно смело приглядываться к Доливе. Младшая
спряталась за ее спину, и скорее инстинктивно, чем сознательно, стала
собирать длинные пряди рассыпавшихся волос, покрывавших ее плечи, как бы
золотистым плащом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13