– Ну а после войны не встречал? Скажем, в последние пятнадцать лет?
– Шутишь? Он ведь умер!
– Не совсем. Он в больнице, на севере штата.
– Что ж, если он в больнице, как я мог повстречать его?
– Иногда он покидает ее, – сказал я. – Ну-ка, глянь сюда. – Вынув из конверта фотографию оркестра Спайдера Симпсона, я протянул ее Кении. – Который из этих парней Симпсон? Здесь на снимке не указано.
– Симпсон ударник.
– А чем он сейчас занимается? Все еще руководит оркестром?
– Не-а. Из ударников хорошие лидеры не получаются. – Кенни отхлебнул из бокала и задумчиво наморщил лоб, плавно переходящий в макушку. – Не так давно я слыхал, будто он работает на студии, где-то на Побережье. Попробуй позвонить Натану Фишбайну в Капитал-Билдинг.
Я записал имя и спросил Кенни, не знает ли он что-либо об остальных оркестрантах.
– Несколько лет назад я работал в Атлантик-Сити с одним тромбонистом. – Кенни ткнул пухлым пальцем на фото. – С этим парнем, Рэд Диффендорф его имя. Сейчас он играет «кантри» с Лоуренсом Уэлком.
– Ну а что-нибудь о других? Не знаешь, где я могу их найти?
– Вообще-то, я припоминаю многие имена. Все парни до сих пор при деле, но не могу сказать, кто с кем работает. Тебе придется расспросить музыкантов, или позвонить в профсоюз.
– А как насчет негра-пианиста по имени Эдисон Суит?
– Пупс? Он неподражаем. У него левая рука, как у Арта Тейтума. Бесподобно. Его не нужно разыскивать: последние пять лет он играет в «Красном Петухе» на окраине города, на Сто тридцать восьмой улице.
– Кении, ты кладезь полезной информации. Хочешь позавтракать?
– Я к этому добру не прикасаюсь. Но не откажусь от еще одного коктейля.
Я повторил заказ и добавил к нему чизбургер и жареную картошку – для себя. Пока мы ждали, я отыскал телефон-автомат и позвонил в местное отделение Американской федерации музыкантов. Я назвался свободным журналистом, работающим по заказу журнала «Взгляд», и спросил, нельзя ли взять интервью у оставшихся в живых музыкантов оркестра Спайдера Симпсона.
Меня соединили с девушкой, ведущей досье членов профсоюза. Я рассыпался в любезностях, пообещав отметить профсоюз в своей статье, и продиктовал девушке указанные на фото имена оркестрантов и инструменты, на которых каждый из них играл.
Десять минут прошло в ожидании. Результат был следующим. Из пятнадцати музыкантов четверо скончались, а шестеро были вычеркнуты из профсоюзных списков. Девушка дала мне адреса и телефоны остальных. Диффендорф, тромбонист у Лоуренса Уэлка, жил в Голливуде. Спайдер Симпсон тоже нашел себе местечко поблизости от Лос-Анджелеса, в Студио-Сити. Остальные жили здесь, в городе.
Среди них – альт-саксофонист Вернон Хайд, работающий в бэнде «Тунайт» из «Эн-Би-Си Студиос», и два «духовика» – трубач Бен Хогарт, обитавший на Лексингтон-авеню, и тромбонист Карл Валински в Бруклине.
Я записал все это в свою книжку, от души поблагодарил девушку и попытался обзвонить музыкантов, но безуспешно. «Духовиков» не было дома, и лучшее, что я мог сделать, это оставить на коммутаторе «Эн-Би-Си» номер своей конторы.
Я начинал чувствовать себя, как новичок на бекасиной охоте. То есть, как парень, сидящий всю ночь напролет в лесу с пустым мешком в руках. Шансов на то, что кто-либо из бывших коллег Джонни по оркестру случайно встретил его после того, как он ушел на войну, было меньше, чем один на миллион. Но это единственная зацепка в городе, и я решил ухватиться за нее.
Вернувшись к стойке, я съел чизбургер и поковырялся в увядшей на тарелке картошке.
– У нас классная жизнь, Гарри, верно? – Кении Померой звякнул кубиками льда в пустом бокале.
– Лучшая и единственная.
– Подумать только, некоторые бедняги вынуждены зарабатывать на кусок хлеба!
Я сгреб мелочь со стойки в карман.
– Не сбрасывай меня со счета, если мне придется делать то же самое.
– Ведь ты еще не уходишь, Гарри?
– Мне пора, старина, хотя я с удовольствием побыл бы здесь и залил отравой печень на пару с тобой.
– Видно, скоро ты начнешь пробивать время на табельных часах. Впрочем, если понадобится мой опыт, ты знаешь, где меня найти.
– Спасибо, Кении. – Я натянул пальто. – Тебе что-нибудь говорит имя Эдвард Келли?
Кении сосредоточенно наморщил гигантский куполообразный лоб.
– Я помню только Ораса Келли, – пробормотал он. – Примерно в то время, когда Красавчик Бой Флойд вырубил федеральных агентов на Юнион Стэйшн, Орас играл на рояле в «Рено-клубе», на углу Двенадцатой и Черри. А между делом занимался букмекерством. Он, часом, не родственник твоему?
– Надеюсь, нет, – ответил я. – До встречи, Кенни.
– Я вставлю твое обещание в рамку, если ты не против…
Глава десятая
Чтобы поберечь подметки, я доехал до Таймс-сквер подземкой и вошел к себе в контору как раз в тот момент, когда зазвонил телефон. Я схватил трубку. Это был Вернон Хайд, саксофонист Спайдера Симпсона.
– Очень рад, что вы позвонили, – сказал я и принялся заливать о якобы полученном задании для журнала «Взгляд». Он проглотил эту историю, и я предложил встретиться за выпивкой в удобное для него время.
– Сейчас я в студии, – сказал Хайд. – Через двадцать минут мы начнем репетицию, и я освобожусь только к половине пятого.
– Меня это вполне устраивает. Если выкроете для меня полчасика, то можем встретиться. На какой улице ваша студия?
– На Сорок пятой. Хадсон-театр.
– Отлично. Бар «Хикори-Хаус» в двух кварталах оттуда. Как насчет того, чтобы встретиться там без четверти пять?
– Годится, шеф. Я прихвачу свой кальян, чтобы тебе не пришлось меня искать.
– Да, на человека с кальяном всегда обратишь внимание, – заметил я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69