На этом этаже нет замков, к которым бы он не подошел. Ты не скажешь мне, за чем охотишься?
– Не задавай вопросов, Говард. И не будешь считаться сообщником.
– Я уже замешан в этом по уши, – возразил он. – Я всю жизнь чей-то сообщник.
– Желаю отдохнуть в Коннектикуте.
Я поднимался по лестнице, изучая маленький коричневый конверт, ковыряя в носу и смущая этим лифтера. На конверте был штамп и адрес. Инструкции Говарда гласили, что после «работы» мне следует запечатать ключ в конверт и бросить в ближайший почтовый ящик. Конечно, был шанс на то, что сработает одна из моих дорогих отмычек. Но отмычка действует только на замок, хорошо разработанный ключами-дубликатами, а при утере дубликатов фирма Говарда Нусбаума предпочтет заменить замок, нежели тратить деньги на ключи третьего поколения.
За матовыми стеклами дверей «Круземарк Маритайм, Инк.» тускло горел свет. На другом конце коридора то и дело принималась стучать пишущая машинка. Натянув свои рабочие перчатки, я вставил «универсал» в первый из многих замков. Он тоже был талисманом, открывающим двери, – на пару с. высушенной «рукой славы» Маргарет Круземарк.
Я осмотрел всю контору, переходя из комнаты в комнату, мимо рядов зачехленных пишущих машинок и молчащих телефонов. Никто из молодых, озабоченных своей карьерой служащих не пожертвовал на этот раз субботним гольфом. Даже телетайпы получили выходные.
Я установил фотокамеру «Минске» и копировальную подставку на Г-образный стол, и включил лампы дневного света. Чтобы открыть шкафчики с досье и ящики стола, понадобились лишь мой перочинный нож и согнутая скрепка. Я не имел представления о том, что ищу, но раз Круземарк нанял бандитов и попытался устранить меня, значит, было у него что-то за душой.
Время тянулось еле-еле. Я просмотрел сотни досье, фотографируя все, что могло вызвать хоть какой-нибудь интерес. С криминальной точки зрения, лучшим из всего, что мне удалось добыть, было несколько поддельных договоров и одно письмо к конгрессмену с открытым предложением взятки. Это вовсе не означало, что все остальное здесь чисто. Если знаешь, где искать, то под вывеской любой корпорации всегда найдешь небольшой криминал.
Я отснял пятнадцать кассет фотопленки. Все крупные сделки компании «Круземарк Маритайм, Инк.» прошли через мою копировальную технику. Нарушений там хватило бы, чтобы загрузить контору окружного прокурора на месяц.
Покончив с досье, я вошел с помощью «универсала» в личный кабинет Круземарка и выписал себе порцию спиртного в его зеркальном баре. Осматривая стенные панели и заглядывая под картины, я не выпускал из рук хрустальный пузатый бокальчик. Никаких признаков тайников или скрытого сейфа.
Не считая дивана, бара и стола с мраморной столешницей, комната была пустой: никаких шкафчиков, ящиков или полок. Я поставил пустой бокал на середину блестящего стола. Никаких бумаг или писем, даже подставка для карандашей и ручек не портила безупречной поверхности стола. Только на углу возвышалась над собственным четким отражением бронзовая статуэтка Нептуна.
Я заглянул под мраморную крышку. Там оказался незаметный снаружи, искусно скрытый, стальной выдвижной ящик. Он был не заперт. Небольшой рычаг сбоку высвободил защелку, в потайные пружины заставили его мягко скользнуть наружу – наподобие кассового ящичка. Внутри находилось несколько дорогих авторучек, фотография Маргарет Круземарк в овальной серебряной рамке, восьмидюймовый кинжал с позолоченной рукоятью из слоновой кости и беспорядочно разбросанные письма.
Подняв знакомый конверт, я вынул из него карточку. Сверху была отпечатана перевернутая пентаграмма. Латинские слова ухе не представляли проблемы. У Этана Круземарка было собственное приглашение на Черную Мессу.
Глава сорок вторая
Я вернул конторе первоначальный вид и упаковал мою фотокамеру. Перед уходом я сполоснул бокальчик и аккуратно поставил его в ряд с остальными, на стеклянную полочку над баром. Вначале я хотел оставить его на столе Круземарка, чтобы у него было о чем подумать утром в понедельник, но сейчас эта идея уже не казалась столь удачной.
Когда я выкатился на улицу, шел дождь. Температура резко упала. Подняв воротник пиджака, я перебежал через Лексингтон-авеню к вокзалу и позвонил Эпифани из первой свободной будки. Я спросил, сколько времени ей нужно на сборы, и получил в ответ заверение, что она готова давным-давно.
– Это звучит заманчиво, малышка, но я говорю о деле. Возьми такси. Жди меня в моей конторе через полчаса. Мы поужинаем, а потом поедем в одно место на лекцию.
– Какую лекцию?
– Возможно, это будет проповедь.
– Проповедь?
– Захвати мой плащ из шкафа и не опаздывай. Перед тем как спуститься в подземку, я отыскал газетный киоск, где можно было заказать ключ, и подождал, пока мне изготовят копию с «универсала» Нусбаума. Запечатав оригинал в конверт, я бросил его в почтовый ящик у автоматической камеры хранения.
С поезда подземки я сошел на Таймс-сквер. Все еще моросил дождь, и отражения неоновых вывесок и огней машин извивались на панелях огненными змейками. Я двигался перебежками от подворотни до подворотни, чтобы не промокнуть. Мелкие торговцы наркотиками и несовершеннолетние проститутки забились в дешевые бары и торговые галереи, словно бродячие кошки. Купив себе в угловой лавке несколько сигар, я взглянул вверх, на «бегущую строку» на Таймс-Тауэр… ЖИТЕЛИ ТИБЕТА ВОЮЮТ С КИТАЙЦАМИ В ЛХАСЕ…
Я пришел к себе в контору в десять минут седьмого, и Эпифани ожидала меня, сидя в рыжем кожаном кресле. На ней был костюм цвета сливы, и выглядела она фантастично.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69