Жалкий, затюканный бомж превратился в алчного хищника, острыми плечами расталкивающего на своем пути изумленных прохожих. Мальчонка не успел и пикнуть, как заветная денежка исчезла из его руки, а мимо пронесся грязный, некрасивый дядя, оставляющий за собой шлейф дурного запаха.
Через несколько секунд Вениамин сбавил скорость, немного погодя остановился. Сердце билось в ребра с болью, отдающей в левое предплечье, в ушах гудело от нервного и физического перенапряжения. Хотелось тут же лечь на асфальт и уснуть. Но смутное предчувствие опасности не отпускало.
Позади послышались возмущенный женский крик, чьи-то невнятные возгласы, шум суеты в толпе. Вениамин обернулся и увидел бегущего за ним толстощекого полицейского.
Только его и не хватало!
Бывший хищник мгновенно вжился в роль дичи, прижал авоську к груди и бросился наутек. Понимая, что по прямой от полицейского не оторваться, покинув пределы площади, Вениамин свернул в первую же подворотню и запетлял по старым дворикам. В душе тлела слабая надежда, что из-за несчастных десяти крон страж порядка изнурять себя не станет.
Однако преследование продолжалось. Полицейский то приближался к преступнику на расстояние последнего, решающего броска, то тут же отставал, но уступать не собирался. Может, толстяк хотел доказать себе, что способен поймать хотя бы доходягу?
Едва не впадая в обморок, Вениамин выбежал на очередную улочку и сиганул в полусгоревший деревянный дом. Он не знал, видел ли его маневр полицейский, и хотел было выпрыгнуть через пустой оконный проем на другую улицу. Но, призадумавшись, на секунду остановился, шумно вздохнул и взбежал по хорошо сохранившейся лестнице наверх. О чем тут же пожалел: спрятаться на разрушенном втором этаже было негде. Оставалось лишь надеяться, что полицейский прекратил погоню.
Мгновение спустя надежда лопнула. Внизу злорадно скрипнула гнилая дверь, послышался топот крепких ботинок. Посреди коридора шаги остановились.
Вениамин судорожно сглотнул, с предельной осторожностью отступил за кирпичную трубу с осыпавшейся штукатуркой. Застыв с широко распахнутым иссохшимся ртом, он старался не дышать и прислушивался к исходящим с первого этажа звукам. Но кроме страшного уханья ноющего сердца ничего не слышал и приходил в еще больший ужас.
Скрип - полицейский ступил на лестницу. Он не мог не знать, что представляет собой в основной массе своей больной и невыносливый бродяжий народ, и легко раскусил замысел измотанного беглеца.
Однако Вениамин сдаваться не собирался. Присев, он с осторожно отложил авоську и подобрал с пола увесистую, еще крепкую доску. Секунды ползли, струились по каждой извилине возбужденного мозга. Пару раз Вениамин был на грани сумасшествия, тьма застилала глаза, но в следующий миг сознание возвращалось, и он снова сжимал доску в немеющих от напряжения пальцах.
Лицо полицейского отобразило изумление, когда из-за печной трубы навстречу ему выскочил вооруженный палицей озверелый убийца. Защититься он не успел. Только охнул и подставил под удар вялую руку...
Вениамин хрипел и бил. Бил и плевался, извергая со слюной ненависть к человеку, вознамерившемуся отобрать у него добытую десятку. Он не замечал, что из доски торчали два здоровенных гвоздя, а крови был так много, что она скрывала глубокие раны на лице рухнувшего на колени полицейского. Усталый Вениамин прерывисто вздохнул и со всего размаха ударил по лицу поверженного последний раз. Послышался тихий хруп, и, конвульсивно дрогнув, полицейский повалился набок.
Вениамин отбросил доску, схватил авоську и бросился вон из дома. Теперь он бежал неторопливо, а вскоре и вовсе перешел на шаг. Сердце понемногу отпустило, жар прошел, и стало как-то удивительно легко и радостно, как бывает после окончания большой и очень важной работы.
Первым делом он пересек треть города, сдал по самой высокой в городе цене свои утренние находки и потопал на базар. Уличные часы показывали два тридцать и намекали, что ни салаки, ни кильки уже не будет. Может, обойтись пока одной картошкой? А завтра утром обязательно купить рыбки...
Полицейский был забыт.
На привокзальной площади в поле зрения попал красный "Жигуль", из которого два мужика продавали лотерейные билеты. Вениамин остановился и зачарованно уставился на машину. Это была та самая красная "пятерка", в окне которой когда-то очень давно он купил свой первый лотерейный билет. И выиграл.
Когда же это было? Двенадцать лет назад, весной. Здесь же, на вокзале... Вениамин похолодел: на дворе, как и тогда, было двенадцатое марта! Он сдавленно кашлянул, почувствовал слабость в ногах и оперся на перила ограждения возле павильона закусочной. Неужели в жизни возможны такие совпадения? Машина, вокзал, месяц, число, двенадцатилетний цикл...
В тот вечер Вениамин проводил на поезд отправившихся к теще жену и дочку и собрался было ехать домой, но по пути к трамвайной остановке обратил внимание на красный "Жигуль" торговцев "Спринтом". Что-то закоротило в обычно трезвомыслящей голове Вениамина, и никогда в жизни не играв ни в какие лотереи, Вениамин вдруг купил один билет. Всего один. И выиграл по нему столько, что хватило на итальянские сапожки жене, плэйер дочери и электронные часы "Rafitron" себе.
Вениамин сразу же уверовал в свою удачливость и стал регулярно покупать билеты. Фортуна изредка подкидывала ему кое-какую мелочь, но это не в коей мере не компенсировала возрастающие затраты. Но он все равно играл и играл, а в ожидании огромного выигрыша потихоньку влезал в долги.
От Вениамина отвернулись друзья, которым до зевоты надоели разговоры про лотереи, везение и всевозможные "верные" системы.
1 2 3 4