Сын. Сам видел, каков. Но в отцеубийство верить не хочется.
- Мне тоже. Однако где он был весь вечер?
- Когда мы пришли, Валерий откупоривал бутылки.
- Ножом?
- Тем самым?
- Похожим. Придется проверить. - Мазин посмотрел на часы. - Время бежит. Положеньице... Природа заключила двух сыщиков в старый добрый мир Шерлока Холмса. Даже отпечатки пальцев для нас практически не существуют. Одни умозаключения. А мы избалованы техникой, умными экспертами, энергичными оперативниками...
Закончить ему не пришлось. Без стука вошел Филипенко.
- Вижу - огонь. Решил зайти сказать. - Он показал пальцем в потолок. - Марина Викторовна там? С Михайлычем? Как ему?
- Не хуже, чем было. Ты что сказать собрался?
- Если не хуже, тогда хорошо. Помощи-то ждать долго. Связи не будет, столбы посносило. И мост тоже.
Сообщил он это обычно. Видно было, что здесь, в горах, событие такое не относилось к числу экстраординарных.
- Откуда вы знаете про мост? - спросил Мазин.
- Да сбегал. Я как стал звонить, молчит, зараза. Факт, столбы понесло. Значит, и мосту не устоять. Я ремонтникам двадцать раз говорил: на соплях держится. Все ж, думаю, нужно сбегать. Пошел - точно.
- Трудно было идти?
- Мне-то? Какой тут ход! По дороге километров десять.
- Выпей, Матвей, согрейся, - предложил Сосновский.
Егерь посмотрел на бутылку, причмокнул губами.
- Охота, конечно, но жинке зарок дал. На месяц.
- Хорошее дело - крепкая воля, - сказал Мазин. - Сейчас мы еще раз проверим вашу выдержку. Давайте поднимемся к Калугину.
- Не потревожим? - заколебался Филипенко.
- Не беспокойтесь.
В мастерской Мазин поднял свечу к лицу Матвея Егерь прищурился и наклонился над тахтой.
- Шестнадцатый калибр, не иначе, - пояснил он профессионально. - Да и ножик еще. Ножик зря. По мертвому резали, крови-то нет. Эх, жисть человеческая, сегодня жив, завтра нету! Кто убил, нужно понимать, не знаете, раз меня испытываете...
Возразить было нечего.
- Сам-то что скажешь?
- Ничего не скажу. Неожиданное дело. Милиция нужна.
- Связи нет.
- Ну сбегаю. Местечко знаю. Там пихта над скалой сломанная. Если петлю закинуть капроновую, можно на тот бок перескочить. Только по светлу.
- Хорошо, Матвей. Отдыхай пока.
Филипенко повернулся было, но остановился и еще раз оглядел мертвого Калугина.
- Ножик интересный. Валерий таким бутылку открывал. Но не один же он такой на свете.
- Не один, - согласился Мазин. - Нож вынуть придется, Борис.
Сосновский достал носовой платок и извлек нож из раны.
- Нож побывал у Валерия. Что предпримем?
- Самое простое - спросим у самого Валерия. Как тебе показался Филипенко?
- Хаотичный человек. На каком он счету в заповед нике?
- Выгнать хотят за браконьерство. Ну, идем к Валерию?
- Сначала к хозяйке.
Марина Калугина не спала. Она сидела на кровати в спальне и вязала, механически перебирая спицами.
- Заснуть невозможно. Пытаюсь забыться, занять хоть руки. Чувствую себя ужасно. - Она мельком взглянула в зеркало. - Борис Михайлович, скажите скорее, пригодилось то, что вы сделали?
- Отчасти. Вашего мужа пытались убить еще раз. Вот этим ножом.
Марина бросила спицы на туалетный столик.
- Вы видели... кто?
- Нет, не видели. Но остался нож. Он не знаком вам?
Она смотрела на нож долго, будто не понимая, чего же от нее хотят, но, когда сообразила, ответила быстро, торопливо:
- Никогда не видела. - И повторила: - Никогда.
- Вечером за столом Валерий открывал бутылки...
- Бутылки? Ножом?
Мазин, отвернувшись, рассматривал безделушки на тумбочке. Их было много - матрешки, индийские будды, спутник с усиками-антеннами, язвительный Мефистофель, - двоились, троились, отражаясь в трельяже. Хотелось сдвинуть створки зеркала, убрать лишние предметы.
- Вы его подозреваете, я понимаю, - слышал он голос Марины и не мог составить определенного мнения об этой не столько убитой горем, сколько испуганной, ошеломленной сероглазой женщине с короткими, чуть подкрашенными, бронзовеющими в свете лампы волосами. - Это не его нож. У Валерия никогда не было такого ножа, ведь в доме, в семье, все на виду. Я не обманываю вас. Я думала всю ночь, но никого... ни на кого не могу подумать.
- Мы, к сожалению, тоже.
- Особенно на Валерия... Михаил Михайлович о нем очень заботился... любил. Не имеет никакого значения, что он не родной.
Мазин оставил безделушки.
- Валерий не родной Михаилу Михайловичу?
- Нет, он сын его первой жены.
- Он знает это?
- Конечно.
- Никогда бы не подумал! - признался Сосновский. - Михаил Михайлович меньше всего напоминал отчима.
- Но случались и ссоры? - спросил Мазин.
- По пустякам. Трудно даже вспомнить. Отец говорит: сегодня чудесный день. А Валерий: нельзя так примитивно воспринимать природу. И раздражаются, злятся.
- Несхожесть мироощущения? И за этим не было ничего более определенного?
- Что вы хотите сказать? - насторожилась Марина.
- Я спросил. Иногда бывает, что за пустяками скрываются другие раздражители, не заметные окружающим.
- Я ничего не замечала.
- Понимаю. Борис Михайлович, Марине Викторовне трудно сейчас отвечать на вопросы... Постарайтесь заснуть. А мы посидим внизу, если не возражаете, подумаем.
Короткая летняя ночь шла на убыль. Мазин присел на скамеечку перед камином и принялся разбивать кочергой несгоревшие поленья. Дрова дымились, выбрасывая из-под пепла темно-красные искры. Потянуло теплом.
- Валерий скорее всего ни при чем, хотя и ложится в схему. Если всплывет, что его отношения с мачехой сомнительны, получится типичная буржуазная судебная хроника. У них там проще. А тут копайся, пока не обнаружишь, что убийца - старик Демьяныч, который застрелил Калугина потому, что тот неодобрительно отозвался о качестве его меда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49