Иоганнес Тойер не был знаком с творчеством миннезингеров и не интересовался средневековой поэзией, поэтому он молчал. Но в конце концов не выдержал блаженной ухмылки Хафнера вкупе с множеством мелких лихорадочных глотков и сигарет «Ревал».
— Ну? Завтра напечатают? Ты с ними все четко обговорил?
— С кем? Ах, с газетчиками? Там был только один парень из спортивного отдела, но он обещал все сделать. Будем надеяться, что он не поместит нашу информацию в хоккейной таблице. — Хафнер часто выражал глубокое недоверие к прессе. Тойер догадывался, что комиссар позаимствовал его из американских фильмов. Он поморщился.
— Простите, шеф, я так и думал, что вы спросите об этом… В общем, я сказал, мол, известный всему городу чокнутый тип по кличке Плазма подозревается в убийстве.
Тойер удержался от комментариев по поводу формулировки и поспешил отмахнуться от продолжения, которое могло оказаться еще хуже.
— Ладно, Хафнер. Понимаете, у меня такое ощущение, что это дело так и так скоро завершится…
Усталый тамилец предложил господам букетики роз на выбор.
— На хрена они нам? Разве я похож на голубого? Вали отсюда! Извините, шеф, я вас перебил…
— Да-да, по всему видать, что это Плазма. И теперь он почуял неладное и прячется. Завтра или чуть позже его разыщут, и он попадет за решетку. Я не люблю такие дела. До чего это скучно и мелко — загнать бедолагу, словно зайца, какое бы тяжкое преступление за ним ни числилось. Впрочем, это лишь мое подстрочное примечание ко всей истории. Нет, наш мир выбился из колеи.
— Иногда мне жалко, что вы все еще обращаетесь к нам то на «вы», то на «ты».
Хафнер, казалось, вот-вот разревется. Он радовался неформальному общению с шефом, боялся его рассердить. Что за страсти впустую кипели в его истерзанной душе, испаряясь в алкогольном угаре?
Ожил мобильный телефон Тойера.
— Что там?
— Штерн говорит, господин Тойер…
— Ах, любезный друг, приходите в «Медок» или ступайте домой к жене, ведь уже…
— Нет-нет, Лейдиг только что сообщил: жена Рейстера, вернее, бывшая жена, то есть вдова, рассказала ему, что у ее мужа было такое дурацкое кольцо для ключей, брелок в виде Большой бочки.
Хафнер доверчиво приблизил ухо к задней стенке мобильника. Теперь двух полицейских и впрямь можно было принять за любовную парочку. Тойер, отнюдь не в восторге от такого положения дел, вновь перебил звонившего:
— Даже если он вытянул карлика Перкео до нормального роста, я не вижу…
— Я пересмотрел материалы. У убитого не было при себе никакого ключа.
— Пускай сменят замок, завтра же, — вполголоса прорычал Хафнер.
— А сейчас прямо ко мне поступил звонок, так как остальные сотрудники криминальной полиции… ладно, это неважно… ночной бегун…
— Нагой бегун, — с горечью вздохнул Хафнер, — голым бегает, негодяй! Все с ума посходили в этой стране.
— …нашел ключ с брелоком в виде Большой бочки в лесу возле Тингштетте.
— И бегун из-за этого тут же позвонил в полицию? — удивился Тойер.
— Ключ-то весь в крови.
— Счет! — заорал Тойер. — И два эспрессо, двойных. Штерн, ты можешь забрать нас с Хафнером из «Медока»? Да, и сообщи обо всем Лейдигу, тот наверняка дома.
— Он уже в дороге, но я могу ему перезвонить и направить в другое место. Значит, вы в «Медоке»? А где этот «Медок»? Минутку, тут новый звонок… — Тойер слышал негромкий голос Штерна, но ничего не разобрал. Тем временем принесли кофе, гаупткомиссар выпил свою чашку залпом, обжегся, но с почти виртуозной ловкостью не дал Хафнеру сдобрить свой кофе граппой.
— Ни хрена себе! — Голос Штерна внезапно сделался пронзительным. — Кабинет глазного врача, доктора Танненбаха, на Рорбахерштрассе, 70. Его ассистентка что-то забыла и вернулась в кабинет, а там доктор убитый. Выстрелом в лицо.
Хафнер вопросительно глядел на него.
— Второе убийство по той же схеме, — тихо пробормотал Тойер. — Получается серия. Паршивое дело. Серия, понимаешь?
Он испугался.
8
Синие проблесковые маячки прорезали ночь. Тойер и его помощники торопливо взбегали по лестнице. План эвакуации дома, попавшийся гаупткомиссару на глаза, показался ему мучительно бессмысленным. Сыщик остановился, чтобы перевести дух и осмыслить абсурдность всей ситуации. Почему именно глазной врач стал очередной жертвой? Полная нелепость, к которой добавлялась еще и кромешная тьма. Хафнер с пьяным сопением протопал мимо него вверх по лестнице.
— Просто свинство! Куда это годится, чтобы врач жил на четвертом этаже? — буркнул он на ходу.
— Танненбах был окулистом, а не ортопедом, — желчно напомнил Лейдиг. — Кроме того, тут есть лифт.
В квартире уже работали эксперты по фиксации следов; в приемной женщина в полицейской форме пыталась успокоить рыдавшую ассистентку.
— Спросите у нее: как могло случиться, что пациент явился к врачу в ее отсутствие? — вполголоса сказал Тойер. — Так ведь не полагается…
— Она уже объяснила нам, — ответила сотрудница полиции и рассеянно погладила по голове плачущую. — По ее словам, врач был очень добрым человеком. Последних пациентов он часто принимал сам, так как она ухаживает за матерью.
— Да, да, он был добрым, — рыдала ассистентка. — И к своим пациентам всегда относился внимательно и уделял им достаточно времени, не гнался за количеством!
Тойер кивнул. Он верил, что на свете бывают добрые люди.
Штерну с Хафнером он велел отыскать какого-нибудь судебного медика, чтобы тот срочно исследовал найденный в лесу ключ и определил, чья на нем кровь. Распределение ролей сомнений не вызывало. Штерн найдет судмедэксперта, Хафнер заставит беднягу не только проверить кровь, но и землю перевернуть, если понадобится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93