- Отнюдь. Я и сам иногда говорю слащавым штилем. Кстати, торт замечательный.
- Это бабушкин рецепт.
- Вы сказали, что родились в горах.
- Да, в Шотландии. А помру тоже в горах, только здесь, в Халибэртоне. Моего покойного отца звали Дэниел Круикшэнк Он был врачом, имел практику в Данди. Вы когда-нибудь бывали в Шотландии, Бенни?
- Нет, но играл в школьном спектакле о бегстве Карла-Эдуарда. Мне очень нравились географические названия: Раннокское болото, холмы Атолл. И выговор там приятный, мягкий. "А те, кто прячется, ко лжи столь наглой не привыкли, и мне сдается, что..." - Я опустил глаза и уставился в свою чашку, чувствуя, как шею покрывает румянец: уже лет десять я не цитировал эту пьесу. Я попытался сосредоточиться на букве "Т", выгравированной на серебряной ложке, а потом робко добавил: - Всегда хотелось съездить туда.
- Это прекрасно, Альберт и сам мечтал там погостить, да вот не довелось. Не судьба.
Несколько секунд мы прислушивались к жалобному скрипу пальца Мэгги, чертившего узоры на пыльном подоконнике, а потом я сменил тему.
- Восхищаюсь этими картинами. Настоящая масляная живопись.
- Их автор - угрюмый вонючий старик, живший отшельником в лесной хижине. Ставил силки и капканы. Разумеется, за пределами парка. Корчил из себя старателя. Старый Дик Бернерс. Говорят, он искал золото.
- Вы употребили глагол в прошедшем времени. Его тоже больше нет?
- Он умер от рака. Выписался из больницы и забился в свою хижину, чтобы умереть там. Как его ни уговаривали, все впустую.
- Мне придется сообщить дурную весть моему партнеру по шахматам, живущему в соседнем заливе, в усадьбе Вудворда. Мистер Эдгар говорит, что знает Бернерса с детства.
- Знать-то знает. Но не знается. С тех пор, как мистера Эдгара возлюбил сенатор, Дик Бернерс превратился в лишний предмет обстановки и перестал быть дядюшкой Диком. Старый смешной старатель. Золото! Вы можете представить себе, чтобы кто-то искал тут золото?
Я услышал, как открылась и вновь закрылась сетчатая дверь. Щелкнула пружина замка.
- Джордж? Это ты, Джордж?
Для Джорджа у Мэгги был припасен высокий певучий тон. Я услышал в прихожей тяжелые шаги, а подняв глаза, увидел желтые кодьякские башмаки с похожими на спагетти шнурками, заправленные в них грязные тиковые штаны и выцветшую зеленую байковую рубаху, прикрывавшую отвислое брюхо любителя пива. Венчавшая толстую шею физиономия казалась несуразно маленькой. Должно быть, именно так выглядит взрослый человек в представлении ребенка: большие ноги, а где-то далеко вверху - маленькая голова. Обман зрения, закон перспективы. Я так думаю. Ведь я сидел на стуле. Но все равно моя голова была достаточно высоко. Нет, просто у Джорджа и впрямь маленький череп. А ещё у него был красный нос, похожий формой на мой большой палец и испещренный морщинами. Из-под густых черных сросшихся бровей смотрели крошечные испуганные глазки. На макушку была нахлобучена полосатая форменная фуражка железнодорожника, сбившаяся набок. Повадкой Джордж напоминал здоровенную взлохмаченную псину.
- Мамуля, я приехал поговорить с Гарри. Сейчас у него Сисси Пирси, а я следующий. О, извини, я не заметил, что у тебя гость.
- Заходи, Джордж. Гарри Гловер малость подождет. Поздоровайся с Бенни Куперманом. У него голос точь-в-точь как у твоего отца. Бенни гостит в усадьбе.
Похоже, оба забыли, что мы познакомились вчера вечером во флигеле. Джордж приветственно кивнул мне, схватил стул и укрылся за ним, как будто был без штанов. Его улыбка сообщила мне, что он уже давно лишился половины зубов. В общем и целом улыбка была приветливая, но далеко не дружеская. Я опустил руку, уже готовую к рукопожатию или захвату очередного куска торта - в зависимости от обстоятельств. Джордж и не подумал подать мне руку, а тортом я уже объелся.
На вид Джорджу было за сорок, но в присутствии матери он вел себя как четырнадцатилетний отрок. Он покраснел, и Мэгги удовлетворенно откинулась на спинку кресла. Достала-таки.
- Мамуля, разговор есть, - промямлил Джордж.
Я стряхнул с колен крошки и встал.
- Неужели вы уходите, Бенни? - в голосе Мэгги сквозило удивление, но её руки уже складывали салфетку.
- Пойду, пожалуй, к себе. Из-за этого Энея я запустил все свои дела. Приятно было увидеться, Джордж. Спасибо за чай, - после этой речи я попятился в ту сторону, откуда, насколько я помнил, донесся звук открываемой двери.
- Ну, теперь вы знаете дорогу к нам. Заходите без церемоний.
- До свидания, - буркнул Джордж.
- Может быть, ещё увидимся во флигеле, выпьем кофе.
Я отыскал дверь, вышел и захлопнул её за собой. Сначала я хотел громко протопать по крыльцу, чтобы затем крадучись вернуться к двери, но отказался от этого намерения: если окна и двери забраны сетками, никогда не знаешь, видно тебя или нет. Похоже, Джорджу и впрямь не хотелось встречаться с Гловером. Я тоже не получил удовольствия от беседы с капралом. У каждого есть свой скелет в шкафу.
Я поставил на конфорку почерневшую сковороду и вывалил в неё остатки масла. Сперва я хотел обнюхать его, но потом решил воздержаться. Мать всегда говорила, что, если возникает желание понюхать продукт, лучше сразу его выбросить. Мамуле никогда не приходилось жить в местах, от которых до ближайшего куска свежего масла много-много миль. Я слышал, что рыбу хорошо жарить в сухарях, но не запасся ими, а посему раскрошил соленое печенье и вывалял свой кусок рыбы в этих крошках, а потом быстренько, пока они не осыпались, определил все это сооружение на сковородку. Затем я поставил на другую конфорку миску с водой и положил в неё пару яиц в надежде соорудить из них бутерброд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80