- Работаю. Записывайте. Пьяная драка на Петровке. Участники - рабочие металлургического комбината, находятся в платном вытрезвителе по месту жительства.
- Сколько ж это удовольствие стоит? - хмыкнул неравнодушный к спиртному шеф. А будешь тут равнодушным. Жизнь рушится и скрипит - спирт удерживает и сближает. А там - мало ли что...Хотя, конечно, положение не обязывает.
- Эквивалент двадцати долларов.
- Потянем. Дальше. Дальше давай. Пьяная драка ни к чему.
- Мальчишка пятнадцати лет обнаружен с наркотическим отравлением на площади Ленина. Скончался по дороге в больницу. Бомжиха - отравление денатуратом, перелом основания черепа, умерла в больнице, в отделении интенсивной терапии.
- Бомжиха? - неуверенно переспросил шеф.
- Так точно. И ещё пенсионер. Ветеран войны и труда - сбила машина. Водитель скрылся. Насмерть. Группа на выезде.
- И все? - разочарованно протянул начальник. - И все?
Нет, он хотел, чтобы по поводу Чаплинского разразилась настоящая война. Идиот, что ли? Тошкин посмотрел на циферблат. Десять ноль четыре. Ничего себе, засиделся над сводками.
- Дальнейшие указания? - Дима тревожно смотрел в окно, понимая, что для него день ещё не кончился. Ох, как не кончился.
- Ты знаешь, старика проверь на всякий случай. И бомжиху. Учитывая народнические настроения приезжего. И по поводу академии - там что? Глупости или теракт?
- Пожар, - уточнил Дмитрий Савельевич.
- Бывает, - согласился шеф. - Не по нашему ведомству. А этих проверь. Мало ли.
- Слушаюсь, - звонко отрапортовал Тошкин и уныло посмотрел на телефонную трубку.
Ты ничего и никогда не делал в жизни сам - вот и вся философия. Текучка - одно слово. Текучка. А для звездности нужна праздность. Кстати, тюрьма - очень хорошее место для прочищения мозгов. Может, следует кого-то туда отправить?
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ.
Предположим, не такой уж оглушающий и катастрофический. Судя по всему, взрывали петарды где-то в непосредственной близости от нашей кафедры. Происки сгдэшников подучили реальное подтверждение. Я даже прониклась уважением к разведческому чутью Мишина. И ещё бы не проникнуться, когда его рука мягко придерживала меня за талию, а ботинок военного образца впивался в щиколотку. Взрывы прекратились также неожиданно, как и начались, но в воздухе отчетливо запахло жареным - не то шашлыком, не то тайными протоколами наших заседаний.
- Искра, - прошептал Мишин, оставаясь лежать на полу, на мне и на Танечке. - Будет пожар.
- Я же говорила - надо эвакуироваться, - жалобно пропищала лаборантка.
- Давайте не будем обсуждать приказы и уже принятые большинством голосов решения, - скомандовал Мишин и вскочил на ноги. - Анна Семеновна, Татьяна Ивановна, дайте Виталику нашатыря, пока я не дал ему пинка и в бой.
- Кстати, действительно пожар, - Анна Семеновна как ни в чем не бывало отряхнула юбку и указала преподавательским перстом на кучку занявшейся огнем бумаги.
- Чем хуже, тем лучше, - Мишин подхватил лозунг большевиков, Танечку и ринулся по коридору. - Брать будем только хорошие стулья. И столы, если дотащим. И перенесите очаг пожара куда - нибудь в сторону. К туалету, что ли. Виталий Николаевич, кому сказано.
- Есть, - прошептал Виталий бледными губами и приготовился снова упасть в обморок.
- Есть, не есть. А Вы, Надежда Викторовна, ступайте на занятия. У Вас сегодня две пары в соседнем корпусе. Черный ход налево по лестнице.
- Но... - попыталась запротестовать я, понимая что партизанского стажа у меня, конечно, маловато. - Но...
- Учебный процесс, - Мишин развел руками и по - отечески хлопнул меня по мягкому месту. - Завтра с утра - кафедра. Ректору - шестьдесят. Юбилейные торжества и наше участие в них должны быть безукоризненными.
- И продлятся они дней десять, - усмехнулась Анна Семеновна. - И вход по специальным пропускам.
- Вот когда Вам будет шестьдесят... - назидательно начал Владимир Сергеевич.
- Я не доживу. У меня диабет. Мне такие праздники кушать вредно. Ладно, сколько стульев будем брать? Давайте, потому что...
- Да знаю - знаю. Кругом враги, - устало выдохнул шеф и строго посмотрел в мою сторону.
Меня качнуло влево - с некоторых пор это вообще мое направление, и я покорно вступила на путь педагогической адаптации детей глупых, добрых и богатых родителей. Ведь, "если не я, то кто же, кто же, если не я" будет нести знамя нашей провинциальной известности. Ничего, книга рекордов Гиннеса будет взята - не мытьем, так катаньем.
Я вошла в аудиторию через десять минут после звонка под конвоем трухлявой прыщавой девицы из учебного отдела, которая бубнила мне в спину что - то про объяснительную, последний раз и неуважение к устоям учебного заведения. Я притворилась пострадавшей при пожаре, пригласила её на собеседование в телефонную кабину 01, и по добрейшему взгляду бесцветных глаз поняла, что мое расписание в этом учебном полугодии будет составлено по образу и подобию пригородных электричек застойного периода - через две пары на третью. Аудитория тем не менее восприняла меня довольно приветливо, кое - кто из сидящих за первыми партами даже бросил на меня слегка заинтересованный взгляд. Остальные продолжали играть в карты, красить губы, местами целоваться. "Здравствуй, племя младое, незнакомое".
- Меня зовут Надежда Викторовна. Я буду читать у вас курс...
Никакой реакции - что особенно обидно для женщины, мечтавшей о славе. Эти меня не знали и знать не хотели. Слухи о моей бурной жизни не докатились в их уши, занятые уроком Илоны Давыдовой и рекламной кампанией подгузников.
- Моя фамилия Крылова.
- Вороне где - то бог послал кусочек сыра, - противно прогнусавил сидящий на первой парте мальчик с лицом, достойным украсить милицейскую сводку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109