Он заведовал приватизацией и был большим другом моей последней семьи. Я просто не думала, что теперь он ещё и залезет в мой карман.
- Ну, хорошо. Я буду за них работать. А за деньгами ходить в их приемные. Так устроит?
- Мне кажется, Вы не хотите получить это место. Вы ведете себя слишком вызывающе.
Пожалуй, он и прав. Никак не могу привыкнуть к своему новому состоянию. Гордыня, как дрожжевое тесто, прет из меня, как только я попадаю в какие-нибудь слишком теплые объятия.
- Я хочу получить это место. Действительно хочу. Я даже буду писать за них методички.
- Хорошо. Хорошо. Меня зовут Владимир Сергеевич.
Отличное имя - теперь всех моих шефов зовут Вовами. Судьба коммунизма сделала круг и замкнулась на мне.
- Надежда Викторовна. Очень приятно, - я приподняла облегченный спортом зад от стула и сделала некое подобие книксена. Владимир Сергеевич остался доволен. Он даже причмокнул зубами.
- Пишите заявление. Сейчас соберутся наши дамы и мы посвятим Вас в наши проблемы. Сразу определитесь с дежурствами . У нас очень неспокойно.
- Противопехотные мины? - поинтересовалась я, но была погребена под обломками стула, который неожиданно почил в бозе, не предупредив родных и близких.
- Ну вот. Диверсия, - выдохнул Владимир Сергеевич и радостно потер руки.
Мне говорили, что свой творческий путь армейского запевалы он закончил в звании полковника. Долгое время жил в Казахстане. Был непритязателен, но обязателен. Он даже защитил диссертацию "Коммунистическая партия организатор вооруженных сил Средней Азии и Казахстана в 1953 - 1964 годах". В академия пришел из здания - в смысле из института марксизма-ленинизма, где все это собственно и происходило. Армейская выправка и взгляд на проблему чувствовались во всех его манерах. Но, по крайней мере, он знал, чего хочет.
- Где вы были, девочки. Звонок уже десять минут как? - шеф сдвинул брови и яростно наморщил лоб.
На кафедру явились три девицы. Причем только одна из них могла что-то обещать царю Салтану, потому как была детородного возраста. Две другие девочками считались только при большом приближении к Мишину. И почему я такая злая?
- Это Таня, наша лаборантка, - Мишин ткнул длинным указательным пальцем в спину самой юной участнице событий. Она звонко рассмеялась, явила миру ямочки на щечках, тряхнула кудрями отросшей химии и пропищала детским голоском: "Ой, зачем Вы щиплитесь?"
Дамы переглянулись и прыснули.
- Анна Семеновна, - пробасила высокая, подтянутая женщина, рядом с которой я в своем красном костюме почувствовала себя побирушкой. Впрочем, мне всегда не хватало умения приспосабливаться к обстоятельствам.
- Татьяна Ивановна, можно - Таня, - приветливо сказала другая.
- И все же лучше - Татьяна Ивановна, - уточнила Анна и смерила меня взглядом, одновременно сочетавшим в себе сантиметр, напольные весы и кассовый аппарат.
- Инны Константиновны сегодня не будет, - заявил Мишин. - Надежда Викторовна познакомится с ней завтра!
- Так может отменим стрельбы? - тихо спросил Виталий.
- Давайте правда перенесем. У нас сегодня такое событие, - Татьяна и Анна переглянулись и продемонстрировали мне срок и размер своей дружбы. Похоже было - они знали друг друга со школьной скамьи.
- Это как это не будем? Это почему это не будем? А чем это кончится, вы знаете? - возмутился Мишин.
Я решила не реагировать. Ни на "диверсии", ни на "стрельбы", ни на "чем это кончится". Каждый коллектив так или вырабатывает свой язык общения, который любому чужаку может показаться кодом - шифровкой американского дурдома. Я пришла сюда работать, а стало быть - принять местные правила игры. Даже если они мне не нравятся.
На смоле Мишина зазвонил телефон. Он вскочил и снял трубку. Сейчас все так перемешалось - может быть это аппарат правительственной связи. Тогда понятна и эта вытяжка, и это односложное сухое, но исполнительное "да", "да-да".
Жизнь участников собрания, между тем, шла своим чередом. Народ разбился по интересам и вкушал паузу с наслаждением. Задорная немножко рыженькая Танечка пыталась подслушать, о чем говорят Анна с Татьяной, я тоже. Но обе мы были вынуждены внимать глубокомысленному замечанию Виталия Николаевича.
- А в свободное от занятий время я пишу пьесы и ставлю спектакли. Вот, например, сейчас "Собаки и постели в неорганизованном пространстве трубадуров". Звучит? А как отыгрывается. Загораются руки и на этом фоне сверху падает тяжелый звонкий предмет.
- Кастрюля? - Танечка прыснула в кулачок, приглашая Виталия обидеться и замолчать.
- Кастрюля? Может быть и кастрюля как символ вселенского варева. Да, скорее всего это будет именно кастрюля. Спасибо, - Виталий галантно поклонился и ножки стула под ним подозрительно скрипнули.
Мишин прикрыл трубку ладонью и шепотом скомандовал: "Всем проверить прочность седалищных мест".
- Вот Надежда Викторовна уже упала сегодня, - добавил огорченный невниманием Виталий Николаевич.
Анна Семеновна и Татьяна Ивановна с интересом посмотрели в мою сторону. Ожидали, что я поделюсь впечатлениями? Странноведение какое-то право слово.
- Не переживайте, - улыбнулась Анна широко и искренне. - И не обращайте внимания. Мы недавно отделились от кафедры СГД.
- Социально - гуманитарных дисциплин, - вставила Татьяна.
- Да, и они отдали нам, естественно, всю рухлядь. Кое - что ломается. А некоторым кажется, что нас хотят вернуть обратно или объявить несостоятельными. Война, одним словом.
- Ходят, проверяют наши документы. Протоколы собраний, индивидуальный планы. Мы этими бумагами - во, с головой накрылись. А Вас что тут предлагают читать?
- Культуру вроде, - неуверенно ответила я, понимая что у кого-то изо рта сейчас будут доставать кусок хлеба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109