деревья никак не желали стоять на месте, кусты открывали пасти и щелкали зубами, реки старались засосать его в темную глубину… потом местность превратилась в компаунд в пустыне, и Лейша кричала ему, что он заслуживает смерти, потому что никогда и ничего не может сделать как следует, не может даже не спать, как все настоящие люди. Он швырнул Лейшу на землю и ощутил такую поразительную свободу и могущество, что громко рассмеялся, а затем они с Лейшей оказались голыми, и он оглядел ее кабинет и произнес сдавленно: «Все это мое, мое, мое, мое…»
– Он не испытывает боли, – сказал врач. – Эти судороги – не более чем усиленные мышечные рефлексы, как реакция на бомбардировку коры мозга. Несколько напоминает сон.
– Сон. – Эрик уставился на извивающегося Дру. – Сон…
Врач от напряжения пожал плечами. Такая экспериментальная психиатрическая методика применялась всего в четвертый раз. Они находились за пределами Соединенных Штатов, а в Мексике на генемодные операции следовало получить дорогостоящее разрешение. У врача такое разрешение имелось. Конечно, не на то, что он сейчас делал, но, с другой стороны, кому могло быть выдано подобное разрешение? Он снова пожал плечами.
– Прошло уже три дня, – сказал Эрик. – Когда эта фаза… закончится?
– Сегодня после полудня мы начнем вводить укрепляющие. Мы… сестра, что там такое?
– Вызывают мистера Бевингтон-Ватроуза. – Молодая мексиканка выглядела испуганной. – Мисс Лейша Кэмден.
Эрик медленно обернулся:
– Как она нас нашла?
– Не знаю, сэр. Вы… вы подойдете к терминалу?
– Нет.
Сестра вернулась спустя девяносто секунд.
– Сэр, если вы не поговорите с мисс Кэмден, она через два часа будет здесь.
– Я не буду разговаривать. – Зрачки Эрика расширились, неожиданно сделав его гораздо моложе. – Доктор, что произойдет, если прервать сейчас лечение?
– Сейчас его нельзя прерывать. Мы точно не знаем, как… но, несомненно, последствия для мозга будут самые серьезные. Несомненно.
Эрик продолжал смотреть на Дру.
Образы превратились в очертания, нисколько не потеряв подлинности: очертания были нечто большим, чем образы. Они были сущностью образов и одновременно принадлежали и не принадлежали Дру: это были его личные ангелы, демоны, герои, страхи, стремления, побуждения и одновременно – всех остальных людей. Они оставались невидимыми для всех, кроме него, и были его переводом универсалий. Дру знал, что никогда не забудет эти образы, которые он еще не закончил создавать.
– Теперь мы вводим тета-активность, – сказал врач. – Мы насильственно вызываем в его коре волны, характерные для медленной фазы сна.
Эрик не мог оторвать глаз от стенных часов.
– Конечно, мистер Бевингтон-Ватроуз, вы подписали все юридические документы, снимающие с нас ответственность за исход лечения мистера Симпсона, но вы также уверяли нас, что, если возникнут осложнения с экстрадицией, вы в состоянии…
– Не все Неспящие обладают одинаковыми возможностями, доктор. Я, например, обладаю такой же властью, как те, кто занимается экстрадицией, но моя тетка обладает еще большей властью. Она приложит все силы к тому, чтобы мы оба приняли это к сведению.
Дру спал. И все же это был не обычный сон. Образы поступали теперь в кору головного мозга, и он узнавал их. Но теперь он двигался среди них, Дру, лунатик, обладающий привилегией сомнамбул: спать и все же управлять своими мышцами. Он двигался среди очертаний и менял их, формировал их в своих прозрачных сновидениях.
– Энцефалограмма показывает дельта-активность, – врач обращался то ли к Эрику, то ли к себе. – Большая часть сновидений бывает во время быстрого сна, но некоторые появляются во время медленной, и это имеет большое значение. Лечение построено на том факте, что сокращение медленной фазы связано с шизофренией, с возникновением тяги к насилию, с плохой регуляцией сна вообще. Прокладывая искусственные проводящие пути между бессознательными импульсами и состоянием медленного сна, мы заставляем мозг бороться и подавлять те импульсы, которые порождают нарушения поведения. Теория утверждает, что это приводит к состоянию повышенного спокойствия без отупляющих аспектов обычных депрессантов, подлинного спокойствия, основанного на новой связи мозга между враждующими… никто не может пройти мимо охранного И-поля этого здания, мистер Бевингтон-Ватроуз.
– Кто проектировал систему безопасности?
– Кевин Бейкер. Через посредника, разумеется.
Эрик улыбнулся.
Дру дышал ровно и глубоко, его глаза были закрыты, мощный торс и бесполезные ноги лежали неподвижно.
Он был хозяином космоса, прокачивал все космические явления через свой мозг, он придавал им форму при помощи своих прозрачных сновидений. Он, который ничего не имел и был никем, теперь стал хозяином всего.
Смутно, сквозь сны, Дру услышал звонок будильника.
Четыре дня у нее ушло на поиски. И только прибегнув к помощи Кевина,
она обнаружила их.
Глядя на Дру, соединенного проводами с машинами, на Эрика, обхватившего себя руками, Лейша подумала, что теперь они никогда не вернутся назад. Ее не смущал пафос этой холодной мысли. Внук Алисы стоял над Спящим, словно над лабораторной крысой или дефектной хромосомой, будто Эрик был одним из тех ненавистников, которые на протяжении трех четвертей столетия считали Неспящих неполноценными людьми. Как будто Эрик – это Калвин Хок, или Дейв Ханнауэй, или Адам Уолкот. Или Дженнифер Шарафи.
Дру лежал голый. Во сне черты его лица разгладились, он больше походил на того ребенка, который когда-то пришел в ее компаунд в пустыне, полный хвастливой самоуверенности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104