Убежище имеет представителей в законодательных органах штата Нью-Йорк, в федеральном конгрессе и в лице президента-все это посредством заочного голосования по бюллетеням, которые жители Убежища неизменно получают во время каждых выборов и которые, как свидетельствуют надежные источники, ни разу не вернулись обратно.
Верно, что Убежище подверглось очень тяжелому налогообложению после принятия нового свода законов, одобренного конгрессом в минувшем октябре. Но Убежище также является самой богатой корпорацией не только в Соединенных Штатах, но и во всем мире. Прогрессивное налогообложение вполне законно. В отличие от американских колоний Убежище не занимает второстепенного положения в мировой экономике. Вполне вероятно, что Убежище занимает более высокое финансовое положение в мировой экономике, чем Соединенные Штаты, и, вне всякого сомнения, их акции котируются, выше на международном рынке. Мы обнаружили бы, что на деле Убежище скорее эксплуатирует, нежели подвергается эксплуатации. Ежегодный дефицит Убежища – если таковой существует – явно гораздо меньше, чем у правительства Соединенных Штатов.
В соответствии с критериями первой Декларации Независимости, и Орегон, и Убежище должны оставаться в составе государства.
Другим аргументом в пользу сохранения Орегона является отрицательный прецедент. Если Орегон может отделиться, почему не может Калифорния? Или Флорида? Или Гаррисбург, штат Пенсильвания? Вопрос о балканизации США был решен 225 лет назад, во время конфликта, упоминания о котором Убежище тщательно избегает в своем документе.
Третье. Взаимоотношения. Именно при помощи ресурсов Соединенных Штатов, включая борьбу граждан, Орегон был образован, достиг экономического процветания, стал центром торговли мехами в девятнадцатом веке и производства интеркомов класса „Е“ в двадцать первом. Орегон обязан уважать эти взаимные отношения, даже если они ему надоели, и не напоминать своим поведением неблагодарное чадо.
И еще одна причина, по которой Орегону нельзя позволить отделиться, – это просто-напросто незаконно. Демонстративное нарушение суверенитета Соединенных Штатов, отказ от уплаты налогов, угроза добиться независимости путем агрессии – все это запрещено Кодексом Соединенных Штатов.
И если все вышеизложенное справедливо по отношению к Орегону, то справедливо и по отношению к Убежищу.
Независимо от того, кто его населяет».

Дру появился в Нью-Мексико вечером 6 января. День выдался необычно холодный; он кутался в красный шарф, а ноги прикрыл пледом. И то, и другое, как заметила Лейша, было из тонкой ирландской шерсти. Он проехал в своем кресле через большую открытую гостиную, когда-то построенную с расчетом на семьдесят пять гостей. Дочь Стеллы, Алисия, со своей семьей переехала обратно в Калифорнию, Эрик был в Южной Америке, Сет с женой – в Чикаго. Дру снова изменился, подумала Лейша.
Привык к славе. Здороваясь, Дру смотрел открытым взглядом, но теперь в нем не было даже жажды внимания. Он уверен в себе и без ее поддержки. Но в то же время Дру все еще взирал на мир с интересом, но к этому добавилась легкая вызывающая улыбка.
Лейша помнила – так смотрел ее отец.
– Я решил вернуться домой, – сказал Дру, – на тот случай, если политическая ситуация станет по-настоящему напряженной.
– Ты думаешь, этого не произойдет? – сухо спросила Лейша. – Хотя ты ведь не знаешь Дженнифер Шарафи.
– Да. Но зато ты знаешь. Лейша, скажи мне, что будет с Убежищем?
В его голосе слышалась прежняя одержимость. Неужели Убежище питает его светлые сновидения?
– Военные не расстреляют Убежище, если ты это имеешь в виду, – ответила Лейша. – Там, наверху, гражданские лица и примерно четверть из них – дети. Дженнифер всегда хватало политической осторожности, чтобы не пересекать грань, за которой может последовать серьезный ответный удар.
– Люди меняются, – заметил Дру.
– Возможно. Но даже если фанатизм пересилил здравый смысл Дженнифер, там много других разумных людей. Очень умный адвокат Уилл Сандалерос, и Касси Блументаль, и, конечно, ее взрослые дети…
Лейша вдруг вспомнила, как сорок лет назад Ричард сказал: «Становишься другим, просидев десятки лет взаперти только с Неспящими…»
– Ричард тоже здесь.
– Ричард?
– С Адой и малышом. Стелла суетилась вокруг них, когда я вошел. У Шона, кажется, грипп. Ты удивлена, Лейша?
– Да. – Она неожиданно улыбнулась. – Ты прав, Дру, люди меняются. Тебе не кажется это забавным?
– Не знал, что у тебя есть чувство юмора, Лейша.
– Не дразни меня, Дру, – резко сказала она.
– Я и не пытался, – улыбнулся он, и Лейша поняла, что Дру говорит правду. Возможно, их понятия о юморе очень разные.
Вошел Ричард:
– Привет, Лейша. Привет, Дру. Надеюсь, ты не возражаешь против нашего
неожиданного визита. Я подумал…
– Что если Наджла или Рики захотят связаться с тобой, то сделают это через меня? – закончила за него Лейша. – Ричард, дорогой… Мне кажется более вероятной кандидатурой Кевин. Он посредник Убежища…
– Нет. Они не обратятся к Кевину, – сказал Ричард, и Лейша не спросила, откуда ему это известно. – Лейша, что будет с Убежищем?
Все, словно сговорившись, задавали ей этот вопрос. Ей, которая просидела – «надувшись», как говорила Сьюзан Меллинг, – тридцать лет без дела в пустыне. Что творится с ее близкими?
– Не знаю, Ричард. Что, по-твоему, сделает Дженнифер?
Ричард отвел взгляд:
– Она взорвет весь мир, если решит, что это необходимо для ее безопасности.
– Ты понимаешь, что говоришь, Ричард? Значит, философия Убежища до сих пор сводится к личным нуждам одного человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104