— Я слыхала, что земляне убивают людей, изучая жизнь. Чтобы знать то, что знала Пек Ракова о моем мозге. Это правда?— И да, и нет.— Как это «и да, и нет»? Дети используются для научных экспериментов?— Да.— Что за эксперименты?— Правильнее спросить, что за дети? Умирающие. Еще не родившиеся. Родившиеся... не такими, как другие. Без мозга, с неправильным мозгом.Я пытаюсь все это осмыслить. Умирающие дети... Видимо, он имеет в виду не совсем мертвых, а в состоянии перехода к своим предкам. Что ж, это не так уж дурно, но при условии, если телам позволят отпустить душу. Дети без мозга или с неправильным мозгом... Тоже допустимо. Таких нереальных бедняжек все равно пришлось бы уничтожить... Я не развиваю эту тему, сейчас меня интересует другое.— А реальных, живых детей вы для науки не используете?Он бросает на меня взгляд, который я не могу распознать. Выражения земных лиц по-прежнему загадочны.— Используем. Но в таких экспериментах, которые для детей не вредны.— В каких именно? — настаиваю я. Мы пристально смотрим друг на друга. Внезапно меня посещает подозрение, не догадывается ли старый землянин, что я осведомительница, выпытывающая сведения; может, он как раз поэтому и проглотил мою невразумительную версию насчет припадков? Это не так уж плохо. С нереальными всегда можно сторговаться — главное, дать понять, что намечается торговля. Только я не уверена, что Пек Уолтерс это понимает.— В экспериментах по изучению работы мозга, — отвечает он. — Например, памяти. Совместной памяти тоже.— Памяти? Но память не «работает». Она просто существует.— Нет, работает. С помощью особых протеинов. — Он употребляет земное слово и поясняет: — Это такие крохотные кусочки пищи.Полная бессмыслица! Какая связь между памятью и пищей? Никто не ест память и не получает ее с пищей. Но я соглашаюсь пользоваться этим словом, чтобы продвинуться дальше.— Как работает память в Мире — с помощью тех же «протеинов», как память на Земле?— Да и нет. Некоторые такие же или почти такие, некоторые особенные. — Он пристально смотрит на меня.— Откуда ты знаешь, что память жителей Мира работает так или иначе? Разве земляне проводили свои эксперименты в Мире?— Да.— На детях Мира?— Да.Я замечаю на противоположной стороне двора стайку хухубов. Зловонные существа сбились в кучу то ли для игры, то ли для непонятного ритуала.— А сам ты участвовал в этих научных экспериментах, Пек Уолтерс?Он не отвечает, только улыбается. Я бы поклялась, что улыбка печальная.— Почему ты убила свою сестру, Пек Бенгарин? — спрашивает он, в свою очередь.Это слишком большая неожиданность. Я должна была вот-вот узнать главное. Меня разбирает злость. Об этом меня не спрашивала даже Пек Факар. Я сердито смотрю на него, и он говорит:— Знаю, об этом не полагается спрашивать. Но я многое тебе рассказываю, и твой ответ важен...— Ты задаешь непристойные вопросы. Жители Мира не проявляют друг к другу такой жестокости.— Даже проклятые из тюрьмы Аулит? — Не зная одного из употребленных им слов, я догадываюсь, что он разгадал во мне осведомительницу. Он знает, что я вытягиваю из него информацию. Что ж, тем лучше. Просто мне нужна передышка, чтобы зайти с другого конца. Чтобы выиграть время, я повторяю свои последние слова:— Жители Мира не так жестоки.— Тогда ты...Внезапно до нас доносятся выстрелы. Мы слышим крики. Я поднимаю глаза. Ака Пек Факар стоит посреди тюремного двора, сжимая оружие землян, и стреляет из него в хухубов. Инопланетяне падают один за другим. Они переходят на вторую стадию своей вечной смерти.Я встаю и тяну Пек Уолтерса за руку.— Скорее! Мы должны немедленно убраться. Охрана пустит газ.— Зачем?— Чтобы поместить тела в химический раствор. — Неужели землянин воображает, что тюремное начальство позволит нереальным хотя бы немного разложиться? Я думала, что наши разговоры открыли Пек Уолтерсу глаза.Он медленно, неуверенно поднимается. Пек Факар с улыбкой шествует к двери, по-прежнему сжимая пистолет.— Говоришь, жители Мира не жестоки? — слышу я голос Пек Уолтерса.Позади нас валяются бездыханные хухубы, окутанные вонючим дымом.
Когда нас снова выгоняют в столовую, а потом в тюремный двор, трупы хухубов уже убраны. Пек Уолтерс кашляет. Теперь он ходит еще медленнее; по пути к нашему излюбленному местечку у дальней стены он спотыкается и хватается за меня, чтобы не упасть.— Ты болен, Пек?— Точно, — отвечает он.— Но ты ведь лекарь. Вылечи свой кашель.Он улыбается и облегченно приваливается к стене.— Врачу — исцелись сам!— Что?— Ничего. Значит, ты осведомительница. Надеешься выведать у меня про научные эксперименты на детях Мира?Я делаю глубокий вдох. Мимо нас проходит вооруженная Пек Факар. Ее всегда сопровождают двое прихлебателей — на случай, если кто-нибудь из заключенных попытается отнять у нее оружие. Я не верю, что такие попытки возможны, но мало ли на что способны нереальные! Пек Уолтерс провожает ее взглядом и перестает улыбаться. Вчера Пек Факар застрелила еще одного заключенного, уже не инопланетянина. У меня под койкой лежит записка — запрос на пополнение арсенала.— Это ты решил, что я осведомительница, — говорю я. — Ничего подобного сказано не было.— Точно, — соглашается Пек Уолтерс и разражается кашлем. Обессиленно закрыв глаза, он произносит: — У меня нет антибиотиков.Новое земное слово. Я аккуратно воспроизвожу его:— Ан-ти-био-тики?— Лечебные протеины.Опять кусочки пищи? Я уже освоилась с ними.— Расскажи мне, как вы применяете протеины в своих научных экспериментах.— Я все расскажу об экспериментах, но сначала ответь на мои вопросы.Он станет спрашивать про сестру, просто чтобы удовлетворить свою грубую, жестокую натуру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13