– Почему такое маленькое? – изумилась я. Мужчина в очереди говорил о четырех тысячах девятиста рублях, тоже не бог весть какая сумма, но я уже успела с ней смириться. А восемьсот пятьдесят рублей… да этих денег не хватит даже, чтобы купить единый проездной в Москве! Или они думают, что у безработных вырастают крылья и они могут бесплатно летать на собеседования?!
– Потому что вам следовало обращаться к нам в течение двух недель после увольнения, – назидательно сказала бюрократка.
– Вчера как раз было две недели.
– Вот и надо было приходить вчера! – огрызнулась тетка. – А сегодня поезд ушел.
Она вела себя так, будто платила пособие из собственного кармана. Хотя кто знает, может, им дают премию за экономию бюджетных средств?
– Я слышала, что центр занятости может отправить на обучение… – закинула я удочку.
Чиновница посмотрела на меня как на инвалида умственного труда:
– С какой стати государство должно вас переучивать? У вас вполне востребованная профессия.
– Просто я давно мечтала стать психологом…
– В чем проблема-то? – фыркнула тетка. – Платите деньги и учитесь. При желании можете даже в Англию поехать, в Оксфорд!
Эта мысль показалась ей настолько смешной, что она мерзко заквакала. Отсмеявшись, бюрократка принялась вбивать информацию обо мне в компьютер. Работала она медленно, по клавиатуре стучала двумя указательными пальцами. Я подумала, что в отличие от нее владею слепым десятипальцевым методом печати, однако особого удовлетворения эта мысль мне не принесла. Несмотря на все мои блестящие навыки, я была безработной, а эта тетка, судя по всему, крепко сидела в своем кресле.

Глава 4

– Вот список вакансий по вашей специальности… – Чиновница вынула из принтера листок и протянула мне.
Ого, целых восемь предложений! Надо же, оказывается, журналисты востребованы даже в период глобального кризиса! И тетка эта крупный профессионал: отыскала где-то целую кучу вакансий. Может, зря я относилась к ней с предубеждением?
Поблагодарив свою спасительницу, я направилась к выходу.
– Приходите через неделю в это же время, – буркнула женщина на прощание. – И не опаздывайте, иначе лишу пособия.
Однако я искренне надеялась, что ее услуги мне больше не понадобятся. Ведь если я прямо сегодня устроюсь на денежную работу, к чему мне копеечное пособие?
Из центра занятости я кинулась домой, чтобы сразу же начать звонить по вакансиям.
Первое объявление было такое: «Новый молодежный журнал набирает ведущих рубрик, возраст 18–28 лет, опыт работы от полугода. Зарплата от 7 тыс. руб.». Меня настораживали два момента: возраст и зарплата. Я превышаю лимит на четыре года, казалось бы, не страшно, но если у работодателя есть устойчивые предубеждения против «старичков», каким бы прекрасной журналисткой я ни была, на работу меня не возьмут. И второй момент: зарплату предлагали уж очень маленькую. Впрочем, неизвестен и объем работы. Вдруг за эти деньги всего-то и надо, что раз в месяц написать три страницы веселенького текста?
Я набрала указанный в объявлении телефон, однако по нему никто не отвечал. Я позвонила по второй вакансии: экономическому еженедельнику требовались обозреватели, зарплату обещали от двадцати пяти тысяч рублей. Однако секретарша, которая взяла трубку, меня огорошила:
– Нам нужен человек с двумя высшими образованиями: профильным экономическим и журналистским. Вы соответствуете этому требованию?
Пришлось признать, что нет.
По третьему объявлению («общественно-политической газете требуются журналисты») ответила истеричная дама.
– Нет здесь никакой газеты! – закричала она в трубку. – Это номер квартиры, не звоните сюда больше! Достали уже!
– Извините, – пробормотала я и отключилась.
Может, оно и к лучшему, ведь я абсолютно не разбираюсь в политике.
По четвертому номеру мне сообщили, что вакансия репортера закрыта еще месяц назад. В пятом журнале заявили, что в связи с кризисом они приостановили набор персонала. Шестой номер молчал, как и первый. По седьмому и восьмому я не стала звонить сама: журналистов искали православная и студенческая газеты. По собственному опыту я знаю, что и та, и другая рассчитывают, что люди будут трудиться у них «за идею». Как только ты заикнешься о гонорарах, тебя обвинят во всех смертных грехах и уволят.
Наконец первый номер все же отозвался.
– Сколько-сколько лет?! – переспросил мальчишечий голос, который представился главным редактором. – Досвидос, бабуля!
Итак, весь список, полученный мною в центре занятости, оказался «пустышкой».
Я даже не успела толком расстроиться, потому что в дверь позвонили.
– Кто там?
– Судебные приставы, – ответил мужской голос.
Я посмотрела в глазок и наткнулась на служебное удостоверение с фотографией. Удостоверение исчезло, а взамен я увидела троих мужчин, двое из которых были в синей форме. Я робко приоткрыла дверь:
– По какому поводу?
Мужчина в костюме и легкой дубленке нараспашку с напором зачастил:
– Лютикова Людмила Анатольевна? Я адвокат Аркадий Мирошник. Приставы явились по постановлению суда, согласно которому все имущество, находящееся в данной квартире, должно быть описано и арестовано. Квартира тоже будет арестована и опечатана до окончания судебных разбирательств.
– О чем вы? Какие судебные разбирательства?
– Позвольте нам все-таки войти.
Я распахнула дверь, и мужчины прошли в холл. Аркадий Мирошник вытащил из кожаного портфеля бумагу:
– Вот постановление суда, ознакомьтесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10