Он помог ей снять плащ и шляпу. Она осталась в шелковой ночной рубашке с пеньюаром. Майор смотрел на нее восхищенными глазами.
Он открыл бутылку шампанского и наполнил два бокала. Когда они сели и начали потягивать вино, Кортни попросила майора рассказать о себе. Он говорил о войне, о победе, к которой стремился не ради самой победы, а ради прекращения убийства людей. Кортни заметила, что он сильно опьянел.
– Война бессмысленна, – сказала Кортни. – Братья, сыновья волей случая попали в разные лагеря и воюют друг с другом. Чего ради брат должен убивать брата? Это варварство.
– Мы должны сражаться ради будущего единства, – настаивал майор.
– Разве возможно истинное единство, «если оно основано на кровопролитии? Эта точка зрения отвратительна. Как военному вам, очевидно, приходилось видеть много смертей.
– К смерти невозможно привыкнуть, – сказал он, снова наполняя бокалы. – Но я не хочу говорить о смерти. Я хочу говорить о жизни, о нашей будущей жизни с тобой.
Бутылка опустела.
– Ого! Разве шампанское кончилось?
Камерон отправился вниз за второй бутылкой.
Кортни выплеснула свое вино в цветочный горшок и подошла к окну в ожидании сигнала от Картрайта. Вскоре она увидела белый носовой платок, плещущийся на ветру. Сигнал. Она помахала в ответ, и доктор ступил в круг света от уличного фонаря.
– Это прекрасное французское шампанское. – С этими словами майор вошел в комнату и закрыл за собой дверь.
Кортни метнулась от окна.
– Какая изумительная ночь! Не жарко.
Он наполнил шампанским бокалы, но она, неловко повернувшись, смахнула полой пеньюара свой бокал на пол.
– Пардон! Какая же я неуклюжая.
– А-а, не стоит беспокоиться. – Он отправился искать новый бокал, а она тем временем всыпала в его вино порошок, который дал ей доктор.
Вино запузырилось и запенилось, но, когда возвратился Камерон, оно выглядело как обычно. Доктор Картрайт заверил ее, что снотворное безвкусно, и она молила Бога, чтобы так оно и было.
– Давайте выпьем, мой дорогой, – сказала она, – за то, что принесет нам эта ночь. – Их глаза встретились, и они чокнулись.
Он выпил все до последней капли.
– До встречи с тобой я не представлял, что могу так сильно желать женщину, но я заблуждался. – Он поцеловал ее в шею. – Мы нужны друг другу. Мы оба так много потеряли в этой войне.
Он развязал ленту, и ее волосы рассыпались по плечам. Он взял ее на руки, отнес в спальню и положил на кровать. Ее волосы разметались по подушкам, а он начал возиться с ее крючками. Те не поддавались, и она остановила его.
– Ну, хорошо, я понимаю, разденься сама. Я не какой-нибудь грубый мужлан. Обещаю, я буду нежен с тобой. Побудь пока одна, я скоро приду.
Кортни погасила все свечи, кроме одной, и скользнула в постель. Она молила Бога, чтобы снотворное скорее подействовало. Она следила за стрелками часов на столе. Камерон все не возвращался, и она подумала, что снотворное, по-видимому, уже…
В этот момент раздался стук в дверь, и мгновение спустя Камерон был уже у ее постели, прерывисто дыша.
– Как же ты хороша!
Он придавил пальцами фитиль свечи и лег рядом с ней. «Когда же подействует чертов порошок?» – лихорадочно думала она.
Камерон покрывал нежными поцелуями ее лоб, щеки, губы. Он становился все смелее, стал развязывать одну за другой ее тесемки, целовал ее шею и, когда добрался до груди, неожиданно рухнул, потеряв сознание.
Кортни свалила с себя его тело, поправила пеньюар и подбежала к его одежде. Быстро обшарив карманы, она нашла то, что искала, – тюремные ключи, благо они были маркированы. Завернув их в платок, она подошла к окну.
Доктор Картрайт ждал внизу. Она открыла окно и бросила ключи на тротуар. Схватив их, Картрайт исчез в темноте.
Затем Кортни достала из сумочки пузырек и вынула пробку. Мадам Гермион налила в него цыплячьей крови. Кортни полила кровью простыню, плеснула немного крови ему на бедра спереди и выбросила пузырек в окошко.
Кортни прилегла рядом с майором. Охваченная тревогой, она была не в состоянии расслабиться, не проснется ли он до возвращения доктора? Он ни в коем случае не должен заподозрить, что в его карманах какое-то время не было ключей, иначе все пропало.
Время тянулось бесконечно долго. Майор Камерон пошевелился только однажды. Он перебросил через нее свою мускулистую руку и прижал ее к постели. Так она и лежала, напряженная и неподатливая. Наконец она услышала, как в оконное стекло стукнул камешек. Кортни бросила взгляд на майора. Он продолжал громко храпеть.
Она осторожно выбралась из-под его руки и подбежала к окну. Увидев доктора, вышедшего из двери дома напротив, она помахала ему, и тот быстро вошел в заднюю дверь отеля. Через несколько секунд раздался тихий стук в дверь. Она открыла дверь, и Картрайт вошел в комнату.
Когда он возвращал ей ключи, ее сердце бешено колотилось.
– Бокал, – напомнил он.
Она ополоснула водой бокал майора, чтобы смыть следы снотворного. Затем она как следует обмыла бокал шампанским, и остатки его вылила в камин. Если все-таки Камерон заподозрит что-то и начнет расследование, он не обнаружит ничего необычного и не найдет никаких следов.
Кортни наблюдала в окно за уходившим доктором. Сжимая ключи, она задернула занавески.
– Что ты там делаешь, дорогая?
Звуки его голоса поразили ее как гром. Она медленно повернулась к нему, сжимая ключи так, что они вонзились в ее ладонь. Он поманил ее к себе, но она села в кресло и, запихивая одной рукой ключи в подушки, другой прижала к шее ночную рубашку.
Он перевел свой взгляд на пятна на постели.
– О, мсье Камерон! Джеймс! Что мне теперь делать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111