Пальцы Дженни снова и снова ощупывали шрам, словно запоминая его. Потом, когда Майкл уже ни на что не надеялся, они робко двинулись в сторону, где кожа была гладкой. От ее прикосновения твердели мускулы и под кожей, покалывая, разливалось тепло. Рука Дженни поднималась все выше, забралась под майку, дошла до темного соска.
Майкл подавил стон, чтобы не испугать ее. Живот знакомо сжался. Надо было напоминать себе, что пора вздохнуть, но это с каждой секундой становилось все трудней исполнить.
Дженни положила вторую руку прямо на сердце, и оно зашлось в безумной гонке. Она пригнула голову, словно стесняясь, и уткнулась лбом Майклу в грудь.
Напряжение нарастало – скорее боль, чем наслаждение. Но Майкл знал, что за болью рай, если только замороженное тело оттает под ее теплыми руками и выпустит чувства на волю.
О Господи, да! Он хотел, чтобы чувства хлынули, как струи ревущего водопада, чтобы он, как первый человек на Земле, онемел от изумления, ослаб от радости, вознес бы благоговейные мольбы к небесам…
Но вдруг его грудь обожгли слезы Дженни.
– Майкл, я так скучаю по нему!
Голос девушки стал невнятным от рыданий, она вцепилась в Майкла, ища защиты и утешения, а он не сразу понял причину ее слез. Ослепленный желанием, он хотел только, чтобы она прекратила говорить и плакать. На краткий постыдный миг ему стало все равно, что ее волнует. Дженни все еще согревала его своим теплом, и он не желал останавливаться.
Однако скорбь Дженни задела в его душе что-то очень глубоко спрятанное, и надо было откликнуться. Нельзя быть такой скотиной.
– Ты приехал, и все как будто вернулось назад, – громко всхлипывала Дженни. – Боже, как мне его не хватает!
– Знаю, Дженни, – ответил Майкл, тщетно стараясь устроить ее поудобнее.
– Он нужен мне, Майкл. Сейчас мне так нужен старший брат. – Дженни заворочалась, мокрая от слез, щека легла на грудь Майкла. – Конечно, Кин часто делал глупости. – Она хотела рассмеяться, но закашлялась. – Он был избалован, как и мы с Клер. Хотел веселиться всю жизнь и ничего больше не делать. – Она сжала кулаки и свирепо ткнула ими в Майкла. – Но это был мой брат, мой единственный брат, и я так любила его!
Майкл почувствовал, как горло его сжали невыплаканные слезы, и нагнулся ближе к лунным волосам Дженни.
– Я знаю, милая, – с трудом выговорил он, целуя ее в макушку. – Знаю. Я тоже его любил.
В общем, он был готов к тому, что она вскочит и залепит ему пощечину за бесстыдство клясться в любви к человеку, которого он убил. Но она припала к нему с горестным вздохом, будто бы успокоившись от его простых слов.
Слезы лились, тихие и горячие. Он гладил ее по спине, беззвучно нашептывал что-то в волосы, и наконец, поток иссяк. Плечи Дженни уже не вздрагивали, дыхание выровнялось.
Когда кулачок Дженни упал и раскрылся беззащитно и трогательно ладонью вверх, Майкл понял, что она уснула.
Он осторожно встал, подсунул Дженни под голову подушку, поправил на ней рубашку, заботливо укрыл пледом. На ресницах и щеках Дженни еще не высохли слезы, она лежала такая юная и тихая, и он немного постоял у дивана, охраняя ее сон.
Собственные слезы жгли его сведенное судорогой горло. Потом он повернулся и отправился назад, в пустую комнату, некогда принадлежавшую Кинтону Керни.
Подслеповато щурясь от солнечного света, Дженни на цыпочках, чтобы не разбудить отца и не расплескать мучительную головную боль, пробралась к машине. Было семь часов утра.
Как только она открыла глаза и с удивлением обнаружила, что почему-то лежит на диванчике у телевизора, ей стало ясно, что надо пораньше уехать. К тому же при мысли о плотном завтраке заныл желудок, а после вчерашнего гордость не позволяла показываться Майклу на глаза.
О прошедшей ночи Дженни сохранила смутные воспоминания, но и их было довольно, чтобы чувствовать себя крайне неловко. Неужели она, как маленькая, плакала у Майкла на плече? Дженни тихонько застонала.
Как она могла пойти на это, особенно после ужасных предположений Клер о зловещей роли Майкла в гибели Кина? Да просто не поверила Клер, вот и все. Клер и в лучшем состоянии склонна к мелодраматическим преувеличениям, а теперь она беременна и с Алексом у нее происходит Бог знает что, вот и забивает себе голову всякими бреднями.
Конечно, Дженни разговаривала с сестрой в более мягких выражениях, но та вихрем – носилась по домику, высказывая язвительные замечания. Дженни «втрескалась» в Майкла, что немедленно отразилось на ее мнении, бушевала Клер. Остаток дня она промолчала, угрюмо замкнувшись в себе.
Втрескалась. Может, хоть в этом Клер не ошиблась? Может, и в самом деле Дженни до сих пор не избавилась от подростковой влюбленности в великолепного Майкла? Да, она злилась на него, ругала, проклинала, ненавидела, но невольно спрашивала себя – смогла бы она сохранить ненарушенной эту ненависть, если бы Майкл остался в Техасе? На расстоянии проще было презирать его, а стоило ему вернуться, вернулась и влюбленность, толкающая Дженни на детские выходки. Вот, расплакалась у него на плече…
Боже, как все сложно! Солнце играло на крыше машины. Вконец ослепленная, Дженни ощупью пыталась вставить ключ в замок.
– Ранняя пташка?
Дженни круто обернулась – и немедленно пожалела об этом, ибо голова закружилась до тошноты. Чтобы не упасть, Дженни схватилась за дверцу и сердито посмотрела на невесть откуда взявшегося Майкла.
– Да, – ответила она, сознавая, что держится, натянуто, с дурацкой надменностью. Голос тоже оставлял желать лучшего.
– Какое совпадение, – с улыбкой заговорил Майкл, и ей захотелось ударить его. Потому ли, что он улыбался, или из-за этой ночи, или виски не выветрилось до конца – неизвестно, но ударить очень хотелось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44