Оба они отлично знали, что его зрение – под большим вопросом.
– Могу поспорить, ты не можешь этого дождаться.
– Да, я хитрил и так и эдак, чтобы заставить старика Джеймса поскорее снять бинты, но он же упрямый как осел, говорит, что нужно научиться ждать, – рассмеялся Брэндон и, осторожно нащупав стакан, отпил воды. – Ему все еще кажется, что мне десять лет и я прячу во рту кубики льда, чтобы сбить температуру и пойти играть в бейсбол.
Келси улыбнулась:
– Ты и вправду так делал?
– Семейная легенда. Я помню только, что закинул мяч, пробежал все поле и у самой черты упал, – произнес он конфузливо, но по-мальчишески, с торжеством в голосе. – Температура у меня была сорок, но мы выиграли.
– Боже мой! – в ужасе покачала головой Келси. – Так вот от кого у Джинни такое упрямство.
Брэндон улыбнулся, продолжая играть стаканом, который так и не поставил на стол.
– Ага. По-моему, мы очень похожи. Дуглас всегда говорил, что мы…
Он не договорил фразы. Побледнел и до боли в суставах сжал кулаки.
Келси не знала, что сказать. Вернее, знала, что сказать нечего. И все равно ее мозг продолжал искать сочувственные слова, чтобы успокоить и поддержать его, чтобы увидеть, как смягчается его лицо.
Но если такие слова и существовали, она не могла их произнести. Он сам запретил ей даже упоминать имя Дугласа. Затаив дыхание, она ждала, что будет.
– Извини, – проговорил он, выпустив из рук стакан и проведя рукой по волосам. – Я все еще не верю.
– Знаю, – начала она. Но в это время подошла официантка, на подносе у нее дымились две чашки бульона с распущенным в нем яйцом. Бульон, очевидно, полагался в дополнение к заказанным блюдам. Келси в оцепенении смотрела, как официантка поставила чашки перед каждым из них. Не сказать ли ей, чтобы унесла? Ему с супом не справиться.
Но было уже поздно.
– Недурно пахнет, – заметил Брэндон, улыбнувшись официантке, державшейся так, словно она сама состряпала это экзотическое блюдо, чтобы одарить им Брэндона. Ни с того ни с сего довольное выражение на лице официантки вызвало у Келси страшное раздражение. Черт возьми, это же бульон, самый обыкновенный бульон, а вовсе не пища богов! Она не понимает, что ли, как ему трудно будет это есть?
Но стоило официантке удалиться, а Брэндону с улыбкой повернуться к Келси, как от ее дурного настроения не осталось и следа.
– Давай-давай, – сказал он. – Ешь, пока теплый.
Она колебалась.
– Я не очень проголодалась, – проговорила она, опуская ложку в суп и рассеянно помешивая белые хлопья.
– Ну а я – очень.
Келси посмотрела на него: интересно, как он это сделает?
Он словно прочитал ее мысли.
– Тебе придется помочь мне, – уголком рта улыбнулся он, и она замерла с ложкой, которая показалась ей нестерпимо горячей.
– Как? – почти пискнула она.
– А вот так.
С непринужденной грацией он протянул к ней руку. Она сидела и смотрела, как его рука подбирается все ближе и ближе. И вот она совсем рядом, кожа ощущает тепло. Она не стала помогать ему, не придвинула руки. Он найдет, она в этом не сомневалась.
И он нашел.
Сначала нащупал изгиб локтя, медленно обхватил его пальцами, словно заново изучая контуры, на этот раз исключительно с помощью осязания. Потом пробежал кончиками пальцев по внутренней стороне руки и остановился на кисти, державшей ложку.
У нее заколотилось сердце, она молча смотрела на их соединившиеся руки, похожие на пласты золота – желтый над белым, шершавый над гладким. Не почувствовав ответной реакции, Брэндон сделал движение, будто черпает ложкой.
– Вот так, – повторил он, и рука ее повиновалась, зачерпнув ложкой бульон. А затем, не выпуская ее руки, он направил ложку себе в рот.
Она ошеломленно смотрела, как дернулся у него кадык, когда он проглотил. Потом он медленно отвел ложку от губ.
– Вот так, – сказал он громче, и сердце у нее вдруг бешено застучало: все-таки, наверное, это была пища богов.
Он снова направил ее руку к дымящейся чашке. Но она вырвалась, и ложка со стуком упала на стол.
Брэндон наклонил голову и не пытался поднять ложку.
– И это все, Келси? – все еще с хрипотцой спросил он. – Только попробовал, и уже все?
Освободившись от его руки, она почувствовала, как сердце забилось ровнее. К ней возвращался здравый смысл, но вместе с ним нахлынула и новая волна растерянности.
В общем, ничего особенного не произошло, если оставить в стороне разыгравшееся воображение. Я помогла ему есть суп, как, вероятно, делали Франциска, Джинни, сестры в больнице. Вот и все.
Но если и в самом деле все, почему же тогда я чувствую такую опустошенность?
– Я думала, ты не любишь бульон с яйцом, – виновато произнесла она, зная, что не сможет больше поднести к его рту ни одной ложки.
– По-моему, я никогда этого не говорил. Может, я говорил, что он не принесет мне пользы. Или, может… – он почти зашептал, говорил, что мне не следует увлекаться этим. – Брэндон сделал круговое движение над своей чашкой, чуть не окунув в нее пальцы. – Но мне кажется, я никогда не говорил, что не люблю этого.
Келси посмотрела на него. Играет он со мной или это еще один плод моего воспаленного воображения? Не зная, что и думать, она нахмурилась. Если бы можно было увидеть его глаза! Они могли бы служить переводчиком…
Но на нее безучастно взирали белые бинты, лишая надежды расшифровать туманные фразы. Если в его словах была двусмысленность, то и я предложу ему свою.
– Может, и так, – проговорила она с холодком. – А может, ты забыл, нравится тебе это или нет.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
В кабинете Эла Фуллера пахло деньгами. Брэндону не нужно было видеть меблировку, он и так чувствовал, что это не жалкая берлога частного сыщика, как в фильмах Хэмфри Богарта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51