Первые кадры, появившиеся на экране, погрузили меня тотчас в глубокий сон. Я проснулась лишь два часа спустя с одеревенелым затылком, растерянная. Достала термос из сумки и утолила жажду чаем.
Командир экипажа объявил о нашей посадке в Нью-Йорке, в аэропорту Кеннеди. Надо было перевести часы на американское время. Я медлила обрывать пуповину, связывавшую меня с Парижем. В Нью-Йорке была вторая половина дня, а в Европе – ночь.
Самолет коснулся земли, и мы оказались в нашем завтрашнем дне. Едва самолет замер, как мы были приглашены к выходу.
Разгрузка шла быстро; через несколько ступенек в узком проходе я оказалась в одной из очередей, которые выстраивались у стеклянных стоек иммиграционных служб.
– Цель вашей поездки? – спросил меня чиновник.
– Туризм.
– Сколько времени вы собираетесь пробыть в стране?
– Два месяца.
Он сверял в большой книге список фамилий, замешанных в темных делах. Я была столь же невинной, как кукла в руках ребенка. Чиновник поставил печать на полицейской карточке.
– O'key, miss, – сказал он. – Have a good day! (Прекрасно, девушка. Всего хорошего!)
Я разволновалась. Снова Америка!
С другой стороны на транспортере уже вращался мой чемодан. Я водрузила его на тележку и направилась к таможне. Выбрала очередь, которая выстраивалась к молодой женщине в униформе. Когда подошла моя очередь, она спросила у меня о наличии в моем чемодане еды, сигарет и спиртного. У меня ничего не было, и она поверила на слово. Она пометила мой багаж белым мелком, и в результате нескольких переходов по движущимся эскалаторам я оказалась с помощью служащих на остановке такси в аэропорту. Наконец, уложив свои вещи в багажник, я уселась на обжигающее заднее сиденье машины. Назвала водителю улицу и погрузилась в новое для меня безмятежное состояние. Это была моя вторая поездка в Нью-Йорк Мне хотелось насладиться подарком, который я сделала себе. Мы проехали по мосту Трибаро, требовалось уплатить вперед плату за проезд по мосту, и я протянула один доллар двадцать пять центов водителю. Увидела первые небоскребы, вырисовывавшиеся на туманном небе. На Ист-Сайд такси двигалось по дороге, прилегающей к Ист-Ривер, мы направлялись в сторону. Первой авеню и Сорок девятой улицы. Издалека была видна каменная глыба здания Объединенных Наций. Мы проехали мимо Викер-сквер и остановились. Улица была спокойная, не очень грязная, освещенная солнцем, с небольшими домами и производила скорее приятное впечатление.
– Вам какой номер нужен? – спросил водитель, негр с тщательно выбритым черепом.
Я назвала ему точный адрес. Такси медленно вырулило и остановилось возле узкого небольшого пятиэтажного здания, испещренного снаружи зигзагами пожарных лестниц.
– Где мне оставить чемоданы? – спросил водитель.
– Здесь, на тротуаре… Спасибо. Я дала ему щедрые чаевые.
– Вы не хотите, чтобы я внес их в дом?
– Нет, у меня нет ключа.
Я заметила Дирка. Он ждал у другого дома. Неужели я ошиблась номером? Одетый в синий джинсовый костюм, этот худой гигант не обращал никакого внимания на меня. Я подошла и окликнула его.
– Эй!
Погруженный в свои мысли, он шагал взад и вперед.
Мне пришлось позвать его.
– Вы друг Элеоноры? Дирк?
– Ах, – произнес он. – Да…
Он спустился по невидимой лесенке и сосредоточил свое внимание на мне.
– Это вы девушка из Франции?
– Да… Здравствуйте. К счастью, вы оказались здесь…
– Идемте.
Я не осмеливалась спросить, почему он не ждал у указанного номера. Ласкающим ухо «девушка из Франции» он мне убавил десять лет. Я попыталась приподнять чемодан. Резкая боль не позволила это сделать.
– Не беспокойтесь… Я подниму, – сказал он без энтузиазма.
Дирк развалится на куски, как игра в мирадо. На мелкие палочки.
– Ужасно, – воскликнул он, широко улыбаясь.
Согнувшись под тяжестью моих книг, он открыл входную дверь. Мы вошли в крошечный подъезд, стена которого была увешана почтовыми ящиками из покоробившегося металла, как в доме, где жила мама… Жильцам приходилось их взламывать, чтобы извлечь из них почту. Я обратила внимание на объявление, обещавшее прибытие экс-терминатора.
– Дирк?
– Да?
– Что собираются истреблять в этом доме? Он бросил близорукий взгляд на стену.
– Все, что двигается. На входной двери здесь иногда бегают тараканы.
Мое отвращение к насекомым граничило со смешным. «Они меньше тебя», – повторял Марк Я отвечала с возмущением: «Скорпионы тоже меньше меня. Пауки тоже. Сороконожки…»
Дирк искал в заднем кармане джинсов ключ, который был, несомненно, плоским.
– Вот он, – сказал он обрадованно.
И подбросил этот драгоценный предмет в воздух, чтобы его поймать. Номер, который удается только в кино. Ключ упал на пол.
– I am sorry.
И мы вынуждены были искать его, ползая на четвереньках, этот заветный ключик. Наконец я его обнаружила под затянутым паутиной слоем грязи, состоящей из почти прозрачной штукатурки и крыльев насекомых. В этом роскошном музее жирной пыли я нашла даже прекрасные формы. Шведские светлые волосы Дирка были собраны в конский хвост и скреплены резинкой на затылке. Ему удалось открыть вторую дверь.
– Входите. Мы поднимаемся на четвертый этаж. Вы давно знакомы с Элеонорой, по-видимому, – сказал он. – Шикарная девица. Радушная. Она никому не отказывает. Бывает, что у нее ночуют вчетвером или вшестером.
На лестничной площадке четвертого этажа находились три двери. Две из них принадлежат Элеоноре, а третья – соседу, объяснил мне Дирк Мы вошли в квартиру Элеоноры и сразу же оказались в гостиной, стены которой с одной стороны были выкрашены в красный цвет, а с другой – в серый, там и сям висели плакаты и репродукции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85