Нью-Йорк падет, и я – под его обломками.
Я тащилась по улицам, которые, казалось, были одеты в лохмотья света. Солнце тлело за плотными облаками. Я добрела до Таймс-сквер. Было три часа пополудни. Первый сеанс «Е.Т.», наверно, начался в два часа. Зрители собирались небольшими группами вокруг кинотеатра. Я пристроилась в конце очереди и единственно, чего боялась, чтобы мне не стало дурно. Я растворилась в терпеливо ожидающей толпе. Наконец купила билет и оказалась в прохладном зале.
Я по-настоящему плакала, радовалась, воодушевлялась, бредила от нежности, ликовала от любви, успокаивалась. Когда Е. Т. произнес: «Ноте, I want to go home… Ноте». Я понимала себя. Надо возвращаться в Париж. Больше не воевать ни с миром, ни с близкими. Включили свет, я все еще оставалась на своем месте, потом вышла вместе с последними зрителями. Мы выходили из кинотеатра с окрыленной душой, благородные, прекрасные, возвышенные, все еще пребывая в раю детства.
Из кинотеатра мы вышли ангелами. Помятыми, но ангелами. Я находилась на Даффи-сквер, собиралась перейти площадь. В одно мгновение, как из внезапно открытого люка, на город обрушился дождь. Желтый дождь, опустошительный, как текучий занавес с пенящейся бахромой. Настоящий потоп. Промокшая до костей за несколько секунд, я не нуждалась в укрытии от дождя. Я не хотела больше страдать в одиночестве. Надо было собрать чемодан и «home… go home…».
Продолжительный ливень превратил вторую половину дня в сумерки. Настоящий шквал. Удары мачете. Вал воды. Теплая от бетона вода хлынула с верхней части Бродвея вниз на проезжую часть, превращаясь в неистовую реку. Машины, затопленные до бамперов, сигналили. Световая сетка фар высвечивала блестящие круги и точки на текучем занавесе. Воздух уплотнялся влажными выхлопными газами. Потоп обрушивался и утрамбовывал в дверных проемах ошеломленных, промокших до нитки людей, которые прижимались к витринам, проникали внутрь магазинов.
Я решила продолжить путь, намокшая от сильного дождя одежда прилипла к телу, я чувствовала себя почти обнаженной. Сквозь темные стекла очков мне казалось, что мир погружен в туман. Как в научной фантастике, я должна была пробираться среди застрявших в пробке машин.
Изнемогая под тропическим ливнем, я стояла на островке, отделявшем широкую проезжую часть от топ-линии, кто-то схватил меня за руку. От неожиданности я, должно быть, вскрикнула. Оглянулась и увидела рядом с собой мужчину, лицо которого закрывали темные очки, с его одежды стекала вода. Он потащил меня на другую сторону площади, говоря:
– Не бойтесь. Я не сделаю вам зла. Я прошу вас помочь мне перейти. Я должен идти в гостиницу напротив. На этой же улице. Надо, чтобы я вошел в гостиницу с вами. Не бойтесь. Идемте… Идемте… Спасибо.
У него не было ни белой трости, ни того колебания, которое свойственно не уверенным в себе людям. Правильный профиль и подбородок, превратившийся в водосточную трубку. Вода собиралась и стекала с нас. Я растерялась. Попыталась испугаться. Не получалось. Я была просто довольна случившимся. С моей отвратительной натурой под стать нержавеющей стали я могла вынести все. Мужчина, который нуждался в моем присутствии, не бросит меня. Стихия, обрушившая потоки желтой воды, сделала нас похожими на китайцев. Мой спутник не был ни бродягой, ни наркоманом. Он не был пьян. Когда мы достигли тротуара, он взял меня за руку и побежал скорее трусцой, чем галопом.
– Посмотрите направо. Вы видите? Гостиница… Именно туда мы должны зайти.
Я видела, слово «гостиница» выделялось погасшим неоном на черном фасаде. Какая-то гостиница, более чем подозрительная. Скверная, категории «В».
Быстрым шагом мы подошли к входу. Он поднялся по ступенькам, я следом за ним. Чуть не поскользнулась и не разбила себе нос. Он вовремя поддержал меня. В обшарпанном холле сидевший на стуле негр поднял на нас пустой взгляд. У стойки портье толстая женщина продолжала читать газету. Наше внезапное вторжение не вызвало у нее ни беспокойства, ни удивления, ни любопытства.
– Семнадцать, – произнес незнакомец.
Она толкнула свой стул, развернулась и сняла ключ со стенда. Подала его моему похитителю.
– Идемте, – сказал он. – Я вам все объясню в комнате.
Мы поднялись. Затхлый запах отдавал дезинфицирующим средством и отравленными тараканами. Мой похититель открыл дверь комнаты, мы вошли. Я повернулась к нему. Я ждала продолжения событий.
– Итак?
– Сию минуту, – сказал он с облегчением.
Он направился к окну и потянул за шнурок, половина которого осталась у него в руке. Ему удалось опустить занавески. Он рассматривал внимательно шнурок. Он не был профессиональным душителем. Повернул выключатель. Жалкая лампочка в центре потолка в бумажном рожке окрасила комнату в желтый цвет. Работал кондиционер. Мне стало холодно. Я искала место, чтобы сесть. Затем стащила покрывало с кровати, чтобы накинуть на плечи. Мои бронхи были более чувствительными, чем моя душа.
Он снял очки. Мне показалось, что я его «где-то видела». Но тут же отбросила мысли относительно «этой рожи, которая не была мне незнакомой». Мне хотелось есть, я дрожала от холода. Неправдоподобное превращалось в обыкновенный эпизод.
У моего похитителя были черные глаза, черные волосы и щеки, слегка синеватые от бороды. Один неприкаянный, скорее здоровяк, столкнулся с одной неприкаянной, кажущейся слабой. Следовало узнать, что он хотел. Он не был похож на насильников из «Механического апельсина». Казалось, что он стесняется и подыскивает слова. Он смотрел на меня, хотел сказать что-то, но умолк, пожав плечами.
Чтобы ему помочь, я сказала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85