Я ему придумала тысячу характеристик Я предполагала, что он связан с мафией. Эта версия его мало интересовала. Я ему приписывала возможные сицилийские корни. Я его представляла то богатым флегматичным молодым человеком, то, как в романе Диккенса, бедным, продающим газеты. Сегодня вечером он был даже сыном армянского портного. Я его очаровывала, почти разыгрывая перед ним жизни, которые ему предлагала. Со своей стороны, я все больше и больше убеждалась, что имею дело с богатым мегаломаном. Мы уснули рядом, не выключив света. Какое счастье не быть одной! Сумасшедший или плут, жулик или авантюрист, не важно – у меня кто-то был.
На следующий день, довольно веселый и свежевыбритый, он отвез меня в такси на Пятую авеню. Купил мне легкомысленную и дорогую одежду в очень дорогих магазинах и, чтобы завершить прогулку, остановился у одного из самых известных в мире ювелиров. Мысль о том, чтобы туда войти, ошеломляла меня. Могла ли я вообразить, что однажды проникну в эту святая святых денег, в этот храм, обитый бархатом? Мой беглец, по-видимому, был богат и его таковым знали. Как только мы перешагнули через порог, один из продавцов полностью посвятил себя нам. Впервые в жизни я была женщиной, которую хотели одарить, что меня приводило в восторг. Мы были «cool», и мне удалось принять полураздраженный, полускучающий вид, что могло убедить продавца, который нас обслуживал, что я постоянная посетительница такого рода мест.
Грегори потребовал у них браслет особой модели под названием «рабыня». Мысленно я представила себя, исполняющей танец живота. Я не знала точно, как выглядит мой пупок. Надеюсь, что он был в порядке.
Сидя за столом, мы ждали. Продавец вернулся с подносом, на котором лежало несколько браслетов. Он их примерил поочередно на запястье левой руки, они защелкивались на существе, которое щедро одаривали. Возлюбленному надлежало хранить золотой ключик.
– Мадам нужны еще красивые часы. Затем вы мне покажете ваши кольца в спортивном стиле.
Почему он называл меня мадам? Ему хотелось, чтобы я выглядела респектабельно?
Продавец принес на другом подносе часы. Я не знаю, ослабевает ли плоть в ювелирном магазине, душа ли уходит, но я почувствовала, что у меня нет больше ни ног, ни угрызений совести. Я пользовалась без зазрения совести хорошим расположением богатого человека, который встречается лишь в высших финансовых сферах, возможно, это был изощренный игрок, осуществлявший надзор за валютными сделками и их крахом на мировом финансовом рынке. Но почему я? С его внешностью спортивного Гамлета он мог бы отхватить любую девицу, гораздо более привлекательную, чем я… Грегори был соблазнительным. Это не богатый старик, который осыпал меня подарками, а плейбой.
– Мы украсим левую руку и ладонь сначала, – объяснил он продавцу. – Все сюда: браслет и часы тоже. И кольцо.
– Тебе они нравятся?
Я оглянулась. Но это был не сон. Он обращался ко мне. Ему хотелось убедиться, что мне нравятся эти чудеса из золота, серебра и вкуса.
– Что-нибудь, чтобы выделить пальчик мадам. У нее специфические руки. Хрупкие, но кажутся большими и сильными. Кольцо должно быть достаточно большим.
Если бы он купил мне бриллиант, я бы упала в обморок Он выбрал перстень с печаткой. Я прошептала ему на ухо:
– Я «пролетарка».
– Какие инициалы тебе хотелось бы иметь на кольце?
У меня не было родословной. Мне хотелось кольцо без монограммы.
Продавец надел на свой мизинец кольцо с печаткой. Оно придавало богатый и благородный вид одновременно. То, чего у меня никогда не будет.
Теперь было бы страшно гулять по Пятой авеню. Америка бедных меня уже потрясала несколько раз. Америка богатых заставляла меня парить. Как сказать ему «спасибо». Он нервно гладил мою руку.
– Мне хотелось тебе сделать приятное. Если мне удалось…
– Ты очень богат, Грегори?
– Есть более богатые, чем я… Намного богаче…
Я старалась вести себя как женщина-вещь. Немного жеманства, играть в девочку-куклу. Я была обезоружена. Золото на моей левой руке сняло все великие человеческие проблемы с моей совести.
Некоторые прохожие оборачивались, чтобы получше рассмотреть моего соблазнителя. Я почти ревновала. Снова одолевало меня любопытство: «Почему я?» Я все время задавала себе этот вопрос.
В день покупки драгоценностей он повел меня обедать в рыбный ресторан, роскошный ресторан. Решительно Нью-Йорк был сказочным городом. Одетая в дорогое платьице, с левой рукой, увешанной драгоценностями, я выглядела скорее хорошо. Волосы завиты, огромные очки высокой моды, которые он мне подарил, лишали меня естественности и простоты. Чего он добивался? В ресторане он нежно похлопал меня по плечу.
– Расскажи о своих впечатлениях.
Я дала волю своему воображению. Впервые в моей жизни меня слушали по-настоящему.
Когда мне было шестнадцать лет, я вела дневник, мой испытательный стенд, где я свободно говорила о матери, об отце и о самой себе. Я решила стать писательницей. Кто-то взял мой дневник. Я его никогда больше не видела и никогда не узнала, кто его похитил. Я никогда не слышала ни малейшего намека по поводу моих сочинений. Я следила за родителями. Подозревала отца. Но доказательств не было. Благодаря Грегори у меня наконец были и зрители. Я говорила по-английски все более изысканно, бегло, все более непринужденно. Слова, о которых я даже не подозревала, что их знаю, рождались сами по себе. Я перемешивала цитаты, поэзию Уолта Уитмена и сленг Марлоу. Я упражнялась в игре на музыкальном инструменте, которым было мое воображение. Я слушала себя.
В интимных отношениях Грегори вел себя скромно и осторожно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85