«Дорогой Карл!
Они напечатают в это воскресенье мою статью. И теперь у меня есть работа – в отделе статей «Бастиона». Приступаю через две недели. Уже составила список квартир, которые начну завтра осматривать.
Я все думаю о твоем последнем письме. Мне нравится смотреть на него, трогать, даже нюхать. Не говоря о том, что я перечитывала его раз сто. Меня очень удивила одна фраза в середине письма. Ты что, действительно считаешь, что я решила «разделить нас океаном и целый год барахтаться в нем самой» под влиянием родителей?
Что ж, я не психоаналитик и не могу с тобой спорить. Но думаю, причина именно в том, о чем я тебе говорила. Ты все время говоришь, что гордишься мною. И все-таки твое присутствие очень на меня давит. Я начинаю казаться себе такой маленькой и ничтожной. А вот если мне удастся пожить какое-то время, полагаясь только на собственные силы, я смогу после этого быть с тобой и не думать постоянно о том, что растворяюсь в твоей личности и перестаю что-то из себя представлять.
Не то чтобы я чувствовала особенную уверенность в собственных силах. Я скучаю по тебе даже больше, чем думала, когда на прощание поливала слезами твою подушку. А ведь прошел всего месяц.
На Кадоган-сквер все очень ко мне добры. Но все же мне и в голову не придет говорить с ними о своих чувствах. В прошлую пятницу они устроили вечеринку специально для меня. И все-таки бедняжка Дейзи чувствует себя здесь такой одинокой! «Я так одинок, что могу умереть». Никогда раньше не понимала, что они хотели сказать в этой песне. Потом я два раза ужинала с молодыми людьми, с которыми познакомилась на этой вечеринке. Но оба они показались мне по сравнению с тобой такими неинтересными, какими-то мелкими, неполноценными. Я ничего не хочу сказать об их душевных качествах, с которыми не имела времени и желания познакомиться. Но дело в том, что они трещали весь вечер без умолку и так высокомерно отзывались о наших общих знакомых. А я, убей, не могу понять, какие у них, собственно, основания для такого высокого мнения о самих себе. Думаю, именно таких молодых людей англичане называют «кто-то там из Сити».
Пришлось здорово постараться, чтобы найти эту мою работу у «Вулворта» (признаюсь, эта идея действительно была ребячеством). И все же с тех пор, как я писала тебе в последний раз, я дважды успела сходить в Британский музей. Больше всего мне нравятся там «Ассирийские кони». Это скульптура высотой футов двадцать. Кони выглядят очень изящно и… сексуально. Я уже не раз замечала, что, когда мне нравится какое-нибудь художественное произведение, я чувствую одновременно чисто физическое возбуждение. Ты никогда не задумывался о том, что абсолютно все наши чувства связаны между собой? Вот, например, когда я смотрела на этих коней, что-то во мне вдруг как будто щелкнуло, и я тут же подумала о тебе, захотела тебя.
И даже сейчас, когда я пишу тебе об этом, все повторяется снова. Одна маленькая просьба – человек, с которым мне было всегда так хорошо, который научил меня испытывать наивысшее наслаждение, находится по другую сторону океана. Конечно, можно высунуться из окна и крикнуть любому проходящему мимо парню: «Эй! Мне очень одиноко». Но не думаю, что это поможет. Ведь я хочу, чтобы именно ты держал меня в своих объятиях.
Спокойной ночи, Карл Майер. Я люблю тебя больше всего на свете.
Дейзи».
4
Через две недели, во вторник утром, Дейзи Брюстер постучала в дверь с табличкой «Редактор отдела статей».
Джеймс Аллен тепло приветствовал девушку.
– Мы уже приготовили для вас стол. Думаю, вы здесь быстро со всеми перезнакомитесь. Они и расскажут, как мы тут живем. Сидим мы не по отделам – рядом с вами такие же журналисты, несколько авторов колонок, в общем, просто те, кому достались столы именно в этом месте. А теперь пойдемте – я представлю вас ближайшим соседям.
Зал, в который они вошли, показался Дейзи огромным. Действительно, он занимал практически весь верхний этаж здания, и тут работали шестьдесят мужчин и женщин – три четверти всех сотрудников «Бастиона». Остальные сидели в собственных крошечных кабинетиках со стеклянными стенами, которые располагались по периметру зала. Вдоль окон стояли серые шкафчики с картотекой, которые закрывали вид на противоположную сторону Флит-стрит, где располагались конкурирующие издания. В комнате царила сугубо деловая атмосфера и было душновато.
Джеймс Аллен остановился возле свободного стола, который стоял встык с точно таким столом. За соседним столом печатал на машинке мужчина с огненно-рыжими волосами, агрессивно торчащими во все стороны. Он поднял глаза.
– Джайлз Александер, – представил его Аллен. – Джайлз, это – Дейзи Брюстер. Ты читал ее статью о том, почему ей не хочется быть проституткой. Теперь она будет работать в моем отделе. Увидимся позже, Дейзи. Заходите, если будут вопросы.
У Джайлза Александера было узкое, как у голодного волка, лицо. Он дружелюбно улыбнулся Дейзи и протянул ладонь для рукопожатия. Волосы Джайлза были цвета моркови.
– Я самая большая проститутка, которую вы встретите в этом борделе.
– Почему вы так говорите? – спросила Дейзи.
– Потому что я презираю все, что олицетворяет собой «Бастион». Все, что пишут в этой газете, – опасная чушь. Британия, видите ли, вновь сможет править морями, надо лишь скинуть правительство лейбористов и очистить родимую партию тори от мягкотелых аристократов.
– Это вы и пишете?
– Определенно, вы не очень внимательно изучили «Бастион». Впрочем, я вас понимаю и не упрекаю. Я – автор так называемой «независимой» колонки. Одна из прихотей Бенджамена Фронвелла – держать в штате парочку ручных левых, чтобы делать вид, что его газета еще не стала откровенно фашистской.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128