– Как мне удастся вытащить тебя из этой истории, я просто ума не приложу! И где тебя сейчас черт носит, в конце концов? У тебя через пятнадцать минут репетиция!
– Я у подруги, – соврала Амелия. Она посмотрела из окна кафе на шумную нью-йоркскую улицу.
Было нормальное будничное утро. Люди спешили мимо кафе к месту своей работы, и им не было никакого дела до рыжеволосой девушки, которая сидела за столиком с чашкой кофе и мобильником. Они будут сидеть весь день за компьютером, заполнять скучные бланки, печатать письма и задавать себе вопрос: каково быть знаменитым? Каково быть богатым и жить в роскоши? Иметь в своем распоряжении дюжину скоростных лимузинов и гардероб, который больше всей их квартиры? Что это значит – быть всеобщим достоянием? Да-да, с горечью подумала Амелия. Сейчас она была именно таким всеобщим достоянием. У нее нет возможности поцеловать дружка на улице, не опасаясь спровоцировать этим скандал. Она не может изменить прическу, не спросив на то согласие через прессу. Не может даже выйти из отеля в джинсах. Это настоящий кошмар! Вот что такое быть знаменитой.
– У какой подруги? – допытывалась Ровена.
– Ты ее не знаешь.
– Амелия! Снова напомню, что ты не должна общаться с человеком, которого я не знаю! Скажи мне, где ты находишься, и я тут же пришлю тебе Франклина на машине!
– Не присылай его ко мне, Ровена! Если честно, то я все это время одна. Я мирно пью кофе в маленьком кафе, здесь нет никого, кроме меня да еще итальянской мамы, которая сделала мне капуччино. На мне поверх моих волос бейсбольная кепка, так что даже если кто-то и посмотрит на меня, он ни за что не догадается, кто я. Я увижусь с тобой в отеле через час-другой во время завтрака, а сейчас мне нужно побыть в этом уютном кафе.
– Но я…
Амелия выключила мобильник раньше, чем Ровена успела снова обрушить на нее град обвинений. В этот момент женщина за прилавком включила старенький радиоприемник.
Если ты не полюбишь меня, я не знаю, что я сделаю…
Амелия поморщилась при звуке собственного голоса. Пора уходить. Она быстро допила кофе, оставила пятидолларовую купюру и вышла на шумную улицу.
Возвращаясь в отель, Амелия не могла удержаться от улыбки при мысли о парне, которого она оставила привязанным к кровати и которого должна была обнаружить пришедшая произвести уборку горничная. Конечно, бедняжка испытает определенное замешательство.
Звали этого несчастного парня Гвидо. Амелии смутно помнилось, что он был на ее вчерашнем шоу. Она заметила, как он стоял впереди толпы и махал ей белой розой, пытаясь привлечь ее внимание. Позже он каким-то образом умудрился проскочить мимо дремавшего Фрэнки и проникнуть в специально отведенный бар отеля, где Амелия и ее труппа собрались, чтобы немножко выпить и расслабиться. Похоже, он знал одну из поющих в хоре певиц – высокую чернокожую Дарлесу, портрет которой как-то появлялся на обложке итальянского журнала «Вог». Когда Ровена наконец закончила давать указания более трезвым участникам оркестра и пошла спать, Амелия направилась к окружению Дарлесы, чтобы узнать какие-нибудь подробности о смазливом молодом парнишке в белой тенниске.
Когда она оказалась перед ним, Гвидо стал похож на щенка, которому страшно хочется лизнуть очень большую и вкусную кость.
– Я Гвидо, – сказал он как можно более низким голосом.
– Амелия, – ответила она, протянув ему свою элегантную руку. Как будто ей и в самом деле нужно было представлять себя на сборище в ее честь. – Но довольно обо мне, – пробормотала она, опускаясь на кожаный диван рядом с ним. – Расскажи о себе.
Гвидо был моделью, о чем он заикаясь поведал. Для Амелии это не явилось большой неожиданностью, ибо он отличался правильными чертами лица и отличным телосложением. Свою деятельность он начал в родной Италии. Он приехал в Нью-Йорк для показа осенней моды. Молодых модельеров он привлекал слегка байронической внешностью.
Разговаривая, Гвидо постоянно принимал различные позы. Казалось, он был озабочен тем, чтобы Амелия постоянно видела его с наилучшей стороны. Хотя он не всегда хотел быть моделью, признался он ей чуть позже. Он брал также актерские уроки и на следующий год надеялся оказаться в Лос-Анджелесе.
– Да, я могу представить тебя на большом экране, – сказала ему Амелия, впившись взглядом в его полные губы.
Постепенно все шумные участники сборища разошлись, и Амелия и Гвидо остались одни в этом специальном баре. Гвидо катал по столику сигарету, руки его дрожали, и длилось это мучительно долго.
Амелия с трудом удержалась от того, чтобы не протянуть руку, взять его за густые кудри, приподнять его лицо и притянуть для поцелуя.
– Хочешь эту сигарету? – спросила она, предлагая пачку «Мальборо лайтс». – Не знаю как ты, но я хотела бы отправиться в постель, прежде чем начнет светать.
Гвидо поднял голову и покраснел.
– Хотел бы ты тоже поскорее лечь в постель? – спросила Амелия, в упор глядя в его светло-карие глаза.
Он сглотнул. Его кадык нервно задвигался.
– Пошли наверх, – предложила Амелия. – Идем?
Она встала и протянула Гвидо руку.
Он сунул сигарету в коробку и торопливо вскочил, чтобы последовать за ней. При этом толкнул стол и залил себе остатками питья джинсы, которые сохранили на себе весьма непрезентабельное пятно – его Амелия заметила только сейчас, стоя на перекрестке в ожидании зеленого света.
Накануне же она лишь рассмеялась и слегка провела рукой по промежности Гвидо.
– Тебе надо сменить эти намокшие штаны, – сказала она.
На сей раз Гвидо густо покраснел, и Амелии показалось, что бугор под материей джинсов слегка задергался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44