Мы должны быть очень осторожны. Вот почему я и хотела поговорить сначала с вами наедине-внушить вам мысль о необходимости очень и очень бережного отношения к Сильвии. Я повторяю, нам нужно выяснить, что кроется за всем этим.
– Именно для этого, мисс Эмфри, – спокойно ответил суперинтендент Баттл, – я и приехал.
Его лицо было бесстрастно, глаза оценивающе смотрели на директрису.
– Я была очень мягка с ней, – сказала мисс Эмфри.
Баттл лаконично поблагодарил ее.
– Видите ли, я по-настоящему люблю и понимаю эти юные создания, – продолжала директриса.
Баттл уклонился от прямого ответа и вместо этого заметил:
– Я бы хотел теперь же повидаться с дочерью, если вы не возражаете, мисс Эмфри.
С новым воодушевлением мисс Эмфри стала убеждать его вести себя осторожно, не спешить с упреками, не противопоставлять себя ребенку, находящемуся в таком ранимом возрасте.
Суперинтендент терпеливо выслушал ее, сохраняя все то же непроницаемое выражение лица.
Наконец директриса проводила его в свой кабинет. По дороге им попались одна – две девушки. Они, как подобает, тут же вытянулись в струнку, но глаза их были полны любопытства. Пропустив Баттла в небольшую комнату, обставленную не столь изысканно, как гостиная внизу, мисс Эмфри приготовилась удалиться, сказав суперинтенденту, что пришлет дочь к нему.
Она была уже на пороге, когда Баттл остановил ее.
– Одну минуту, мадам. Как вам удалось узнать, что именно Сильвия виновна в этих… э-э, утечках?
– Мои методы, мистер Баттл, были психологическими.
– Психологическими? Хм. А как же быть с доказательствами, мисс Эмфри?
– Да-да, я вполне вас понимаю, мистер Баттл. То, что вы это говорите, – естественно. Ваша, э-э, профессия, конечно же, дает себя знать. Но психология уже находит признание и у криминалистов. Уверяю вас, ошибка исключена, Сильвия полностью и совершенно свободно сознается в содеянном.
Баттл кивнул.
– Да, это я знаю. Я просто спрашивал, почему вы сразу остановили свое внимание именно на ней.
– Видите ли, мистер Баттл, эта история с пропажей вещей из ящиков девочек становилась по-настоящему серьезной. Я собрала всех учениц и изложила факты. Одновременно с этим я незаметно изучала их лица. Выражение лица Сильвии сразу бросилось мне в глаза. Оно было виноватым, смущенным. Я тут же поняла, кто этим занимается. Но я не хотела сразу, при всех, открыто обвинять девочку, я хотела дать ей возможность признаться самой. Я устроила ей небольшое испытание – игру в словарные ассоциации.
Баттл кивнул, показывая, что понимает, о чем речь.
– И в конце концов ребенок во всем сознался.
– Ясно, – коротко сказал отец девочки. Мисс Эмфри поколебалась мгновение и вышла.
Баттл стоял глядя в окно, когда дверь открылась снова.
Он медленно повернулся и посмотрел на вошедшую дочь.
Она остановилась у самой двери, которую осторожно закрыла за собой. Сильвия была высокого роста, темноволосая, угловатая. Лицо ее припухло, было видно, что она плакала. И голос прозвучал скорее робко, нежели вызывающе:
– Ну вот и я.
Баттл задумчиво смотрел на нее минуту-две, потом вздохнул.
– Не следовало мне посылать тебя сюда, – сказал он. – Эта женщина – дура.
От удивления Сильвия даже забыла на время о своих неприятностях.
– Мисс Эмфри? Но, папа, она же просто замечательная. Мы все так думаем.
Баттл хмыкнул.
– Ну тогда не совсем дура, если так ловко заставляет других считать ее такой, какой она сама себе представляется. В любом случае, Мидуэй не для тебя. Впрочем, это могло случиться где угодно.
Сильвия сжала ладони. Опустив глаза вниз, она произнесла едва слышно:
– Я… мне очень жаль, папа. Очень.
– Конечно, жаль, – коротко бросил Баттл. – Подойди сюда.
Медленно и неохотно девушка прошла через комнату и остановилась перед ним. Своей огромной квадратной рукой он взял ее за подбородок и внимательно посмотрел ей в лицо.
– Досталось тебе, верно? – мягко произнес он.
В ее глазах заблестели слезы.
– Видишь ли, Сильвия, – медленно продолжал Баттл, – я все время знал, что есть в тебе что-то такое. У большинства людей есть какая-нибудь слабость. Обычно все довольно просто. Сразу видно, когда ребенок жадный или капризный или любит командовать. Ты всегда была хорошей девочкой: очень спокойной, очень уравновешенной, никаких проблем ни в чем. И иногда меня охватывало беспокойство. Потому что, если есть изъян, которого ты не видишь, он может всю картину испортить, когда придет время испытания.
– Как у меня, например? – сказала Сильвия.
– Да, как у тебя. Ты испытания не выдержала, сломалась. И это получилось у тебя чертовски своеобразно. В жизни не встречал ничего подобного.
Девушка вдруг с издевкой произнесла:
– А я-то думала, ты с ворами часто встречаешься.
– Разумеется. Я все про них знаю. И именно поэтому, девочка, – не потому, что я твой отец (отцы о своих детях знают совсем немного), а потому, что я полицейский, – я точно знаю, что ты не воровала. Ты ни одной вещи в этом заведении не тронула. Воры ведь бывают двух типов: одни – это те, кто поддается внезапному и очень сильному соблазну (такие встречаются нечасто: это просто удивительно, каким соблазнам может противостоять самый обычный, в меру честный человек); и есть другой тип – это те, для которых брать чужое почти в порядке веще». Ты не относишься ни к одному из этих типов. Ты не воровка, ты просто необычный тип лгуньи.
– Но… – начала было Сильвия. Он не дал ей продолжить.
– Ты во всем созналась. Ну конечно. Это я уже слышал. Была вот однажды такая святая – ходила бедным хлеб раздавать. А мужу это не нравилось. Как-то раз он ее встречает и спрашивает:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10