Я вышел из булочной и огляделся вокруг, надеясь увидеть Джоан с автомашиной. Ходьба утомила меня, к тому же ковылять на костылях с кирпичиком кекса в руках – удовольствие среднее.
Джоан однако нигде не было видно.
Внезапно я ошеломленно застыл. По тротуару навстречу мне шла богиня. Я просто не мог выразить иначе. Классические черты лица, вьющиеся золотистые волосы, великолепная фигура. И шла она легко, как богиня, словно плыла все ближе и ближе. Чудесная, сказочной красоты девушка – просто дух захватывало.
Меня охватило волнение – что-то должно было произойти! И произошло – с моим кексом. Он выскользнул у меня из рук. Я хотел подхватить его, выпустил костыль, со стуком упавший на тротуар, пошатнулся и сам чуть не упал.
Уверенная рука проплывающей богини подхватила меня и удержала на ногах. Я забормотал:
– П-прошу прощения. Б-большое спасибо.
Она подняла кекс и костыль и подала их мне. Потом приветливо улыбнулась и весело проговорила:
– Ерунда. Не стоит благодарности! – И при звуках ее самого обычного, ленивого голоса все колдовство сразу же рассеялось.
Красивая, здоровая, рослая девушка – и ничего больше.
Я начал размышлять о том, что случилось бы, если бы боги Олимпа дали Прекрасной Елене такой же обычный, тягучий голос. Как все-таки странно, что эта девушка могла взволновать человека до глубины души, пока не раскрыла рта, но в тот же момент, как она заговорила, все волшебство рассеялось!
Я знал, что бывает и наоборот. Мне случалось когда-то видеть невысокую женщину с лицом грустной обезьянки, на которую никто дважды глаз не поднял бы… Однако, когда она начинала говорить, словно по мановению волшебной палочки все начинало цвести, жить, и она представала какой-то вновь ожившей Клеопатрой.
Джоан остановила машину у самого тротуара, я ее даже и не заметил. Она спросила, что произошло.
– Ничего, – ответил я и наконец опомнился. – Так просто, задумался о Прекрасной Елене и ее правнучках.
– Великолепное место для таких размышлений, – заметила Джоан. – Вид у тебя был как у настоящего кретина, когда ты стоял вот так, разинув рот и прижимая кекс к мужественной груди!
– Это все шок, – ответил я. – Я вдруг ни с того ни с сего очутился в Трое, а потом меня с такой же скоростью отправили назад. Не знаешь, кто это? – добавил я, показывая взглядом на спину удалявшейся грации.
Джоан глянула вслед девушке и сообщила мне, что это Элси Холланд, гувернантка Симмингтонов.
– Это она так вывела тебя из равновесия? Красива, но умом большим не отличается.
– Знаю, – сказал я. – В общем-то милая, спокойная девушка, только я-то принял ее за Афродиту.
Джоан отворила дверцу машины, и я сел.
– Забавно, не правда ли? – обернулась она ко мне. – Бывает, что человек писаный красавец, а мозгов у него самая малость. С нею та же история. Жаль.
Я заметил, что для гувернантки мозгов у нее достаточно.


Под вечер мы пошли на чашку чаю к мистеру Паю.
Мистер Пай был чрезвычайно женоподобным, пухленьким человечком, вечно занятым своими креслами с разными спинками, пастушками из мейсенского фарфора и стильной мебелью. Жил он в Прайорс Лодж, недалеко от руин старого монастыря, разрушенного во времена Реформации.
Жилище его отнюдь не напоминало убежище старого холостяка. Пастельных цветов занавески и подушечки были сделаны из самых дорогих сортов шелка.
Маленькие пухлые ручки мистера Пая тряслись от волнения, когда он описывал и показывал нам свои сокровища, а голос подымался до скрипучего фальцета, когда он рассказывал о волнующих обстоятельствах, при которых ему удалось привезти из Вероны ренессансную кровать.
Мы с Джоан по-настоящему любим древности, так что мистер Пай нашел в нас благодарных слушателей.
– Для меня большая радость, что вы появились в нашем маленьком обществе. Знаете, люди здесь хорошие, но такие провинциалы – если не сказать деревенщина. Вандалы, настоящие вандалы! А как обставлены их дома – вы бы заплакали, уверяю вас, просто заплакали бы. А может, вы уже и впрямь плакали над всем этим?
Джоан уверила, что до этого дело еще не дошло.
– Дом, который вы сняли, – продолжал мистер Пай, – дом мисс Эмили Бартон, совсем неплох, и там есть пара вполне приличных экземпляров мебели. Вполне приличных. Один или два – просто первоклассных. И вкус у нее есть – хотя теперь я уже не так в этом уверен, как прежде. Иногда мне кажется, что это скорее дело привычки. Она оставляет все, как было, не из le bon motif, не для общей гармонии, а просто потому, что так было при жизни ее матери.
Теперь он обратился ко мне, и голос у него сразу переменился. Энтузиаст искусства превратился в прирожденного сплетника.
– Вы эту семью совсем не знали? Ах, да – вы же сняли дом через агентство по найму. Но, дорогие мои, эту семью надо было знать! Когда я сюда приехал, их мать была еще жива. Невероятная старушка – просто невероятная! Чудовище, если вы понимаете, что я хочу сказать Настоящее чудовище! Старомодное викторианское чудовище, пожирающее своих младенцев. Да, да, так оно и было. Старуха была настоящей великаншей, весила за центнер. И все ее пятеро дочерей суетились вокруг нее. «Девчонки!» Она их иначе и не называла! А самой старшей из них было ведь уже за шестьдесят. «Глупые девки!» – орала она иногда на них. Все они были ее рабынями, танцевали вокруг нее до упаду и должны были соглашаться с каждым ее словом. В десять вечера они должны были уже быть в постели, а чтобы затопить в спальне, об этом им и думать было нечего. Пригласить домой пару подруг, это было бы прямо что-то неслыханное. Знаете, она презирала дочерей за то, что они не вышли замуж, а сама устроила им такую жизнь, что практически они и не могли встретиться ни с каким мужчиной.
1 2 3 4 5 6 7 8