Выпили по коктейлю с несколькими друзьями в «Беркели». И потом я отправилась домой. В доме царило смятение: у свекра случился внезапный приступ, и он... умер. — На последних словах ее голос чуть дрогнул.— Вы любили свекра?— Я была предана ему всей душой... — Магда повысила голос.София незаметно поправила картину Дега над каминной полкой. Ее мать мгновенно заговорила прежним сдержанным тоном.— Да, я очень любила его. Мы все его любили. Он был очень добр к нам. — Вы ладили с миссис Брендой Леонидис?— Мы редко с ней виделись.— Почему?— Ну... У нас с ней мало общего. Бедняжка Бренда! Жизнь не баловала ее.София снова потрогала уголок картины.— Неужели? В каком смысле?— О, не знаю, — Магда покачала головой с легкой печальной улыбкой.— Миссис Леонидис была счастлива с мужем?— О, думаю, да.— Они ссорились когда-нибудь?Магда снова покачала головой и улыбнулась:— Право, не знаю, инспектор. Их часть дома изолирована от нашей.— Миссис Леонидис была очень дружна с Лоуренсом Брауном, не так ли?Магда Леонидис буквально окаменела, устремив укоризненный взгляд на Тавернера.— Полагаю, вам не следует задавать мне подобные вопросы, — с достоинством произнесла она. — Бренда была очень дружна со всеми. Она очень благожелательна.— Вам нравится мистер Лоуренс Браун?— Это очень тихий молодой человек. Премилый, но совершенно незаметный. Я редко вижу его.— Он хорошо справляется с работой?— Наверное, да. Я толком не знаю. Филип как будто им доволен.Тавернер попытался применить тактику шокового воздействия.— Извините за нескромный вопрос, но, как по-вашему, состояли ли мистер Браун и миссис Бренда Леонидис в любовной связи?Магда величественно поднялась с канапе. Оскорбленная аристократка получилась у нее превосходно.— У меня никогда не было оснований подозревать что-либо подобное, — сказала она. — И, право, инспектор, вам не стоит задавать мне подобные вопросы. В конце концов, Бренда — жена моего покойного свекра.Я чуть было не зааплодировал.Инспектор тоже поднялся.— Подобные вопросы лучше задавать слугам? — спросил он.Магда не ответила.— Спасибо, миссис Леонидис.Инспектор вышел.— Ты была просто великолепна, мамочка, — нежно сказала София.Магда задумчиво заправила локон за правое ухо и посмотрелась в зеркало.— Да-а, — протянула она. — Действительно, это нужно играть именно так.София взглянула на меня.— Разве ты не должен находиться рядом с инспектором?— Послушай, София, как мне себя вести?..Я остановился не договорив. Не мог же я прямо при матери девушки уточнять свою роль. До сих пор Магда Леонидис не обращала на мое присутствие никакого внимания — если не считать обращенной ко мне на выходе из библиотеки заключительной реплики о взрослых дочерях. Я мог быть журналистом, женихом ее дочери, или непонятным сотрудником полиции, или даже владельцем похоронного бюро — но в любом качестве для Магды Леонидис я был только зрителем.Посмотрев на свои ноги, миссис Леонидис недовольно сказала:— Туфли не те: слишком легкомысленны.Повинуясь властному жесту Софии, я поспешил за Тавернером и настиг его в холле направляющимся через дверь в обитой деревянными панелями стене к лестнице, ведущей на второй этаж.— Хочу поговорить со старшим братом, — пояснил он.Я задал вопрос Тавернеру в лоб:— Послушайте, Тавернер, а кем, собственно, являюсь я?Инспектор несколько удивился:— Кем являешься ты?— Ну да. В качестве кого я нахожусь в этом доме? Что мне говорить, если кто-нибудь спросит?— А, понимаю. — Тавернер на несколько секунд задумался, потом улыбнулся: — А что, кто-нибудь уже спрашивал?— Да нет еще...— Ну пусть все так и остается. Никогда никому ничего не объясняй. Замечательное правило. Особенно в доме, где царит смятение. У каждого здесь слишком много собственных тревог и страхов, чтобы иметь желание задавать кому-то какие-то вопросы. Все будут принимать твое присутствие как должное до тех пор, пока ты будешь держаться уверенно. Самая большая ошибка — объяснять что-то, когда в этом нет необходимости... Та-а-ак, теперь мы должны пройти в эту дверь и подняться наверх. Дверь не заперта. Ты, конечно, понял: все эти вопросы, которые я задаю, — чистой воды чепуха! Кто был в тот день дома, кто не был — не имеет ни малейшего значения.— Тогда зачем же...— А затем, — предупредил мой вопрос инспектор, — что это дает мне возможность приглядеться к каждому члену семьи и составить о нем мнение. Кроме того, в их показаниях может случайно проскользнуть что-нибудь важное. — Тавернер помолчал и задумчиво пробормотал: — Бьюсь об заклад, Магда Леонидис при желании многое могла бы сообщить.— И вы полагаете, ее показания заслуживали бы доверия?— О нет, — сказал Тавернер, — никакого доверия они бы не заслуживали, но, отталкиваясь от них, можно было бы строить какую-нибудь линию расследования. В этом проклятом доме у каждого была возможность совершить преступление. Что мне нужно, так это мотив.На верхней лестничной площадке справа находилась дверь с медным дверным кольцом, которым инспектор Тавернер послушно воспользовался по назначению.Дверь моментально открылась, и перед нами появился неуклюжий великан с могучими плечами, темными взъерошенными волосами и лицом чрезвычайно некрасивым и в то же время удивительно приятным. Он взглянул на нас и тут же торопливо и смущенно отвел взгляд в сторону — с неловкостью, свойственной стеснительным и честным людям.— Ох, послушайте, — сказал он, — входите. Да, прошу вас. Я только что собирался... Впрочем, это неважно. Проходите в гостиную. Сейчас я позову Клеменси... О, вот и ты, дорогая. Это главный инспектор Тавернер. Он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57