Надо предупредить Парсонса, чтобы ставил блюдо с миндалем на другой конец стола.— Отлично. Продолжайте.— Рьюбен насуплен и подавлен. Едва ли это из-за одной Лили. Подозреваю, что у него деловые неприятности. Виктор то и дело бросает на него скрытые взгляды…— Что вы можете сказать о мистере Трефузиусе?— Его левая манжета пообтрепалась. Волосы обильно смазаны брильянтином… Скверная привычка у мужчин; обивка кресел всегда в жирных пятнах.— А теперь, мадам, ужин окончен, — сказал доктор Казалет, выразительно взглянув на Пуаро. — Вы пьете кофе. Опишите все подробнее.— Кофе сварен хорошо. Кухарке это удается далеко не каждый день, вообще ей нельзя ничего доверить… Лили часто поглядывает на окно. Не знаю, что ей там понадобилось? В гостиную входит Рьюбен. У него приступ мрачности, не знает на ком сорвать свой гнев и очень груб с Трефузиусом, беспрерывно осыпает его оскорблениями. У Трефузиуса в руке нож для разрезания бумаг с довольно острым лезвием. Как он его стиснул! Даже суставы пальцев побелели. Воткнул в стол с такой силой, что кончик отломился… Держит, словно кинжал, готовый вонзиться в спину… Они оба уходят. С беспокойством и нежностью смотрю на Лили. Как ей к лицу зеленый муслин! В своем платье она похожа на водяную лилию… Нет, чехлы от мебели придется отдать в стирку на следующей же неделе.— Минутку, леди Аствелл, остановитесь.Казалет снова повернулся к Пуаро.— Кажется, наступает самое главное, — шепотом сказал он.— Разрезательный нож, вот что первым запало в ее подсознание. Перейдем теперь в башню. — Он продолжал настойчиво и четко:— Прошло некоторое время. Вы уже в кабинете у вашего мужа. Началась ссора, не так ли?Она опять непроизвольно поежилась.— Да, очень крупная ссора. Мы не сдерживаемся и говорим очень обидные вещи друг другу.— Отвлекитесь от этого. Забудьте. Насколько ясно вы видите комнату? Она ярко освещена? Шторы задернуты?— Нет, плафон потушен. Зажжена только настольная лампа.— Вот вы уходите. Желаете ли вы мужу спокойной ночи?— Нет. Я слишком рассержена.— Вы видите его в эти минуты последний раз. Скоро он будет убит. Вы знаете его убийцу?— Да. Это Трефузиус.— Почему вы так говорите? Что вас натолкнуло на эту мысль?— Горб. Горб на шторе. Она оттопыривалась.— Вы видели достаточно ясно?— Да. Я почти коснулась шторы.— Вы подумали, что там спрятался человек? Трефузиус?— Да.— Почему вы уверены, что именно он?Впервые в ее голосе прозвучала неуверенность, она заволновалась.— Я… я… Из-за ножа для бумаг.Пуаро и Казалет переглянулись.— Леди Аствелл, вы говорите, что на шторе был выступ, словно кто-то прятался. А вы видели этого человека?— Нет.— Значит, вы заподозрили Трефузиуса, потому что незадолго перед тем он со злобой сжимал нож?— Да.— Разве Трефузиус не отправился к себе наверх спать?— Да, он поднялся в свою комнату.— Выходит, в оконном проеме он затаиться не мог?— Не мог.— Уходя, он пожелал сэру Рьюбену доброй ночи?— Да.— И больше вы его не видели в кабинете?— Нет. — Она говорила все с большим колебанием, дыхание ее становилось прерывистым, она слегка застонала.— Сейчас проснется, — сказал вполголоса доктор. — Думаю, что большего нам не добиться.Пуаро кивнул. Доктор наклонился над леди Аствелл.— Вы просыпаетесь. Надо проснуться, — мягко повторил он.— Сейчас вы откроете глаза.Несколько минут они ждали. Леди Аствелл приподнялась и поочередно обвела их взглядом.— Я в самом деле спала?— Совсем недолго, леди Аствелл, — ответил доктор.— Значит, вы все-таки проделали свой фокус?— Ну, вы ведь не ощущаете ничего плохого?— Пожалуй, некоторую разбитость. Я устала.Оба мужчины поднялись.— Мы вас покинем и скажем, чтобы вам принесли крепкого кофе. Это вас подбодрит.— А я что-нибудь говорила? — догнал их уже у дверей ее возглас.— Право, ничего особенного. Кажется, вы беспокоились о том, чтобы отдать в стирку чехлы с кресел.— Для этого не стоило меня гипнотизировать, — сказала она с улыбкой. — Это я сказала бы вам охотно и так. А еще что?— Вы можете припомнить, как в гостиной, сидя за кофе, мистер Трефузиус вертел в руках разрезательный нож?— Может, и вертел, но, честно говоря, я этого попросту не заметила.— А оттопыренная занавеска? Это на что-нибудь наталкивает?Леди Аствелл сосредоточенно нахмурилась.— Словно что-то брезжит в памяти… — голос ее звучал нерешительно. — Но нет, ничего определенного… и все-таки…— Не беспокойтесь, леди Аствелл, — живо произнес Пуаро.— Нет смысла напрягаться. Это уже несущественно, абсолютно несущественно!Доктор Казалет проводил Пуаро в его комнату.— Теперь вы нашли объяснения многому, — сказал он. — Без сомнения, когда сэр Рьюбен напускался на своего секретаря, тому стоило неимоверных усилий сдерживать себя, поэтому он так сжимал нож и стискивал пальцы. Что касается леди Аствелл, то сознательная часть ее существа была полностью занята беспокойством о Лили Маргрейв и лишь подсознательная работа мозга зафиксировала многие другие факты. То, что она называет интуицией, есть их правильное или неправильное толкование. Теперь перейдем к шторе с горбом. Это весьма интересно. Из вашего рассказа я представляю себе, что письменный стол расположен на одной линии с окном. Окно, конечно, занавешено?— Да, на нем шторы из черного бархата.— И амбразура окна достаточно глубока, чтобы там мог спрятаться человек.— Пожалуй так.— Значит, это не исключено. Но был ли это секретарь? Ведь двое видели, как он покинул комнату. Виктора Аствелла встретил выходящим из кабинета в башне Трефузиус. Лили Маргрейв тоже отпадает. Кто же этот неизвестный? Ясно одно, он должен был проникнуть в кабинет еще до того, как сэр Рьюбен поднялся к себе в башню из гостиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62