Лишь на следующее утро миссис Пакингтон прислушалась к тому, что сказал ей муж накануне.
Ленивые ящерицы… Женщины среднего возраста… Попадаются на удочку…
Миссис Пакингтон обладала храбрым сердцем, и она бесстрашно поставила себя перед лицом фактов. Наемные кавалеры, профессиональные танцоры… Она о них читала в газетах. Читала и о безрассудствах женщин, которым под сорок.
Принадлежал ли Клайд к типу наемных кавалеров? Ей начинало казаться, что да. С другой стороны, за таких платят, а Клайд всегда платил за нее. Да, но ведь это платил мистер Паркер Пайн, а вероятнее всего – это ее собственные двести гиней.
Ну а сама она? Может быть, и она – просто гусыня среднего возраста? Может быть, Клайд Латрелл насмехался над ней за спиной? При этой мысли лицо ее запылало.
Итак, Клайд – профессиональный кавалер, а она – дама пресловутого среднего возраста. Что ж, тогда следует что-нибудь ему преподнести. Золотой портсигар, например, или что-нибудь в этом роде.
В смятенном настроении вышла она из дому, зашла в ювелирный магазин, выбрала портсигар и отправилась в ресторан «Кларидж», где ее к ленчу поджидал Клайд.
Когда они приступили к кофе, она вынула из сумки портсигар, пробормотав:
– Маленький подарок…
Нахмурившись, он поднял на нее глаза:
– Это для меня?
– Да. Я думала… Надеюсь, вам понравится.
Он накрыл портсигар ладонью и с гневом оттолкнул его от себя.
– Зачем вы это делаете? Я не желаю! Возьмите обратно! Возьмите, я сказал! – Глаза его сердито сверкали.
– Простите, – прошептала она, пряча подарок в сумку.
Былая непринужденность между ними исчезла, они натянуто простились.
На следующее утро раздался его звонок:
– Мне необходимо вас увидеть. Могу я зайти сегодня после обеда?
Она сказала, что в три часа будет его ждать.
Клайд явился бледный, растерянный. Они поздоровались, сели. Напряжение не пропадало. Внезапно он вскочил и бросился перед ней на колени:
– Мэри! Что вы обо мне думаете? Я пришел, чтобы спросить вас об этом. Мы стали друзьями. Но все равно вы думаете, что я профессионал… Ну… Профессиональный танцор. Из тех типов, что живут на содержании у женщин. Ленивые ящерицы!.. Разве не так?
– Нет, нет! Я так не думаю!
Он будто не слышал ее протеста. Его лицо сделалось еще бледнее.
– Нет, вы думаете! Ну что ж, это в самом деле так. Правда! Мне приказано вас приглашать, развлекать, влюбиться, заставить забыть о муже. Это моя работа. Презренное занятие, а?
– Зачем вы мне все это рассказываете?
– Затем, что я с этим покончил. Больше не могу. Из-за вас. Вы не такая, как другие. Вы вызываете чувство доверия и восхищения. Конечно, вы думаете, что это просто слова, что это тоже входит в мою игру…
Он встал с колен, подошел к ней ближе:
– Я докажу, что вы ошибаетесь. Я ухожу – из-за вас. Я хочу стать человеком и перестать быть отвратительным животным.
Он порывисто обнял ее и нашел ее губы, потом выпустил из объятий и отошел.
– Прощайте! Всю свою жизнь я был дрянью. Теперь все будет иначе, клянусь. Помните, вы однажды сказали, что любите просматривать частные объявления в утренней газете. Каждый год в этот день вы там найдете мое сообщение о том, что я все помню и что держу свое слово. Тогда вы поймете, что вы для меня значите… Еще одно. Я не хотел ничего брать у вас, но хочу, чтобы вы взяли одну вещь у меня. – Он снял с пальца простое золотое кольцо с печаткой. – Это кольцо моей матери. Мне бы хотелось, чтобы вы его оставили у себя. Прощайте.
С кольцом на ладони, пораженная, она стояла неподвижно.
Рано приехав домой, Джордж Пакингтон нашел свою жену у камина, она глядела на огонь отсутствующим взглядом.
– Послушай, Мэри, – отрывисто заговорил он. – Относительно той девушки…
– Да, милый?
– Я, видишь ли… я совсем не хотел, чтобы ты расстраивалась из-за нее. Поверь, все это не имеет никакого значения.
– Я знаю. Я была глупа. Продолжай видеться с ней, сколько душе твоей угодно, если это тебе приносит радость.
Казалось бы, эти слова должны были обрадовать Джорджа Пакингтона. Но странное дело, он только ощутил неприятный укол. Какое можно получить удовольствие, приглашая девушку, если собственная жена спокойно толкает вас на это?… Провались оно все! Ведь это неприлично, в конце концов. Воображаешь себя этаким жизнерадостным псом, сильным мужчиной, играющим с огнем. Сначала шипишь, потом бесславно угасаешь. Он ощутил внезапную усталость и робко предложил:
– Мэри, мы могли бы куда-нибудь вместе съездить, если тебе, конечно, хочется.
– О, не обращай на меня внимания, я абсолютно всем довольна!
– Но я бы хотел тебя свозить куда-нибудь. Мы могли бы поехать на Ривьеру, например…
Миссис Пакингтон улыбнулась ему откуда-то издалека. Бедняга Джордж! Ведь она его любила, милого, трогательного своего старикана!
– Это будет так славно, мой дорогой.
Мистер Паркер Пайн спросил у мисс Лемон:
– Во что обошлись развлечения?
– В сто два фунта, сорок шиллингов и шесть пенсов, – ответила мисс Лемон.
Дверь кабинета отворилась от сильного толчка, и вошел Клайд Латрелл.
Вид у него был угрюмый.
– Доброе утро, Клайд, – сказал мистер Паркер Пайн. – Все кончилось хорошо?
– Полагаю, что так.
– А кольцо? Кстати, какое имя ты там выгравировал?
– «Матильда. Год 1899», – хмуро ответил Клайд.
– Блестяще. А надпись?
– «Держу слово. Все помню. Клайд».
– Запишите, пожалуйста, мисс Лемон, ежегодно третьего ноября печатать извещение в течение… минутку, дайте подумать. Израсходовано сто два фунта сорок шиллингов и шесть пенсов.
1 2 3 4 5 6 7 8