— Но вы полагаете, что именно семейные неурядицы и заставили его покончить с собой?
Мисс Лингард, казалось страшно удивилась.
— Ну да! А разве есть еще какие-то предположения?
— А вы уверены, что его волновали какие-то семейные неурядицы?
— Я знаю, что он пребывал в великом смятении ума.
— Ах, вы это знаете?
— Ну, разумеется.
— Расскажите мне, мадемуазель, не говорил ли он с вами об этом деле?
— Определенно — нет. Обиняками — да.
— И что же он сказал?
— Дайте подумать... Я обнаружила, что он не воспринимает то, что говорю я...
— Один момент. Пардон. Когда это было?
— Сегодня пополудни. Мы обычно работали с трех до пяти.
— Продолжайте, пожалуйста.
— Как я сказала, сэру Джервасу, похоже, было трудно сосредоточиться — собственно, он так и заявил, добавив, что его мучают несколько серьезных дел. А потом сказал... одну минуточку... примерно следующее (разумеется, я не могу быть уверена, что он употребил именно эти слова): «Страшное это дело, мисс Лингард, когда одному из самых именитых в стране родов грозит позор».
— И что же вы на это ответили?
— Ну, что-то успокаивающее. По-моему, я сказала, что у каждого поколения есть свои недостатки, что именно в этом и заключается бремя величия, но что потомство редко помнит эти недостатки.
— И это возымело успокаивающий эффект, на который вы рассчитывали?
— Более или менее. Мы вернулись к Роджеру Чеве-никс-Гору. Я нашла весьма интересное упоминание о нем в рукописи одного его современника. Но сэр Джер-вас снова был рассеянным. В конце концов он заявил, что больше сегодня работать не будет. Он заявил, что потрясен.
— Потрясен?!
— Так он сказал. Вопросов я, разумеется, не задавала. Я лишь сказала: «Мне очень жаль это слышать, сэр Джервас». И тут он попросил меня передать Снеллу, чтобы обед отложили до восьми пятнадцати и послали машину к поезду, прибывающему в семь пятьдесят, встретить месье Пуаро.
— Он обычно просил вас отдавать такие распоряжения?
— Ну... нет, обыкновенно этим занимался мистер Бэрроус. Я лишь занималась литературной работой. Секретарем в каком бы то ни было смысле слова я не была.
Пуаро спросил:
— Вы полагаете, у сэра Джерваса были особые основания препоручить это вам, а не обращаться к мистеру Бэрроусу?
Мисс Лингард немного подумала.
— Ну, может, и были... В то время я об этом даже как-то не подумала. Просто так удобней, решила я Зато теперь, когда я об этом думаю, мне и впрямь кажется странным, что он попросил меня никому не говорить о приезде мосье Пуаро. Пусть это будет' сюрпризом, заявил он.
— Ага, значит, он так и сказал? Весьма любопытно, весьма интересно. А вы сообщили об этом кому-нибудь?
— Разумеется, нет, месье Пуаро. Я передала Снеллу распоряжение насчет обеда и насчет отправки машины к поезду, которым прибудет один джентльмен.
— А не сказал ли сэр Джервас чего-нибудь еще, что могло бы прояснить данную ситуацию?
Мисс Лингард заколебалась.
— Да нет... не думаю... он был весьма взвинчен... впрочем, как раз перед тем, как мне уйти, он произнес: «Не то чтобы от его приезда был какой-то толк. Уже слишком поздно».
— И вы совершенно не имеете представления, что он под этим имел в виду?
— Н-нет.
В этом обычном отрицании послышалась едва заметная нерешительность. Пуаро, нахмурившись, повторил:
— «Слишком поздно». Значит, он так и сказал: «Слишком поздно».
— А вы не проясните нам, мисс Лингард, — снова заговорил майор Ридл, — природу обстоятельств, которые причиняли сэру Джервасу такие страдания?
Мисс Лингард неторопливо ответила: .— Мне представляется, что они каким-то образом связаны с Хьюго Трентом.
— С Хьюго Трентом? Почему вы так думаете?
— Ну, ничего конкретного упомянуто не было, но вчера пополудни мы как раз коснулись сэра Хьюго де Чевеникса (который, боюсь, в войне Алой и Белой Роз проявил себя не с очень хорошей стороны), и сэр Джервас заметил:-«А моя сестра не нашла для сына лучшего имени, чем Хьюго. В нашем роду это всегда было имя
Неудачника. Ей бы следовало знать, что ни из одного Хьюго никогда не будет никакого толку».
— Ваша информация наводит на размышления, — сказал Пуаро. — Да, она подводит меня к новой идее.
— Ничего более определенного сэр Джервас не сказал? — спросил майор Ридл.
Мисс Лингард покачала головой.
— Нет, и, разумеется, было бы неприлично с мбей стороны сказать что-нибудь. Сэр Джервас, по сути, говорил сам с собой. Фактически, он не обращался ко мне.
— Совершенно верно.
— Мадемуазель, — сказал Пуаро, — вы, чужой человек, прожили здесь два месяца. Я полагаю, вы оказали бы нам неоценимую услугу, если бы совершенно откровенно поделились с нами своими впечатлениями о семье и домочадцах.
Мисс Лингард сняла пенсне и в задумчивости заморгала.
— Ну, вначале, положа руку на сердце, я чувствовала себя так, как будто попала в сумасшедший дом! Леди Чевеникс-Гор постоянно чудились какие-то вещи, которых на самом деле не было, а сэр Джервас вел себя, как... как король... и эффектно подавал себя самым необычным образом... ну, я и впрямь решила, что с такими странными людьми я еще не сталкивалась. Разумеется, мисс Чевеникс-Гор была совершенно нормальная, и вскоре я обнаружила, что и леди Чевеникс-Гор, в сущности, добрейшая милая женщина... А вот сэр Джервас... ну, я и впрямь считаю, что он совершенно спятил. Его эгомания — так это, по-моему, называется? — становилась все явственней день ото дня.
— А что другие?
— Мне представляется, большие трудности в общении с сэром Джервасом испытывал мистер Бэрроус. По-моему, он просто радовался, что наша работа над книгой даст ему возможность хоть немного свободно подышать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24