Он осторожно вынул листки бумаги, развернул и начал читать. Это
действительно оказались любовные письма. Но вовсе не из простого
любопытства Роб хотел прочесть их. Он надеялся, узнав что-нибудь о прошлом
матери, стать ближе к ней, понять тайну ее улыбки. Но письмо разочаровало
его - это было обычное послание девушки своему возлюбленному: люблю,
скучаю, как нескончаемо тянутся дни до новой встречи... Он уже складывал
письмо, как вдруг заметил в верхнем углу адрес: "Белая Вилла, Ширам,
Глостершир". Глостершир находился в Графстве! Беглый просмотр остальных
писем лишь подтвердил догадку - его мать родилась в Графстве, там
познакомилась с отцом, когда тот приехал по каким-то служебным делам,
влюбилась в него и уехала с ним в Урбанс, где они и поженились.

В программах головидения Графство не упоминалось даже вскользь, но
Роб слышал о нем. Обычно о Графстве говорили тоном, в котором зависть
смешивалась с презрением - дескать, там живут бездельники-джентри со
своими слугами. Были и другие, их называли Сезонниками. Сезонники работали
в Урбансах, а жили в Графстве. Одни возвращались домой каждый вечер на
личных коптерах, другие - только на выходные. К этому классу принадлежали
врачи, юристы, высшие чиновники, директора заводов.
Те, кто жил в Урбансах постоянно, никогда не стремились пересечь
границу. Зачем? Жизнь в Графстве рисовалась чрезвычайно скучной: ни Игр,
ни головидения. Там не было даже развлекательных центров, а как можно жить
без танцевальных залов, без парков с аттракционами, без ярких огней? В
Графстве не было ничего, кроме унылых деревень, затерянных средь огромных
полей, да нескольких крошечных городков. Лошади, которых в Урбансах можно
было увидеть лишь на ипподромах, в Графстве служили единственным средством
передвижения. Тусклая неспешная жизнь, без электромобилей, автобусов и
подвесных дорог.
Но самым ужасным считалось то, что в Графстве не было никакой
"общественной жизни". Ни толчеи, ни восхитительного чувства единения с
шумной толпой, которая подарит тебе уверенность и надежность. Урбиты были
очень общительны и наслаждались обществом друг друга. На морском побережье
все стремились непременно попасть на те пляжи, где люди лежали и сидели
настолько вплотную, что едва можно было разглядеть песок. А в Графстве?
Бескрайние поля, уходящие за горизонт; пустынные берега, тишину которых
тревожили лишь крики чаек; вересковые пустоши, где, страшно даже
вообразить, часами можно было не встретить ни одной живой души!
Безусловно, жизнь в Графстве была полна изъянов и пороков. Но
джентри, похоже, свыклись с этим. Да и что у них за жизнь? Праздное
существование. Даже не работают! Впрочем, как раз этому можно было и
позавидовать(хотя в Урбансах работали всего двадцать часов в неделю), но
жить, как они - избави Бог! Скучное бесцветное прозябание, жалкая копия
настоящей жизни. Только в Урбансе можно наслаждаться жизнью в полной мере.
К Сезонникам, несмотря на их высокое положение, относились, как к
прихлебателям, которые во что бы то ни стало стремятся подражать своим
боссам. Было нечто подлое и нечестное в раздвоенности их существования.
Урбиты гордились своей жизнью и тем, что никогда не променяют ее на
другую.
Такие суждения были хорошо знакомы Робу, хотя теперь он вспоминал,
что никогда не слышал ничего подобного от родителей. Ему вовсе не
приходила крамольная мысль усомниться в истинности общепринятого взгляда
на Графство, но кое в чем он мог бы поспорить. Огромные поля, безлюдные
вересковые пустоши, пустынное побережье... Это притягивало и манило.
И вот еще что он вспомнил: больше джентри, больше Сезонников урбиты
презирали живших в Графстве слуг, которые исполняли все прихоти своих
хозяев. Их безропотное рабство считалось омерзительным. Роб вдруг понял,
почему дома никогда не говорили о Графстве: его мать принадлежала к этому
позорному клану.
Он вспыхнул от стыда, но потом разозлился. Никто не смеет называть
его мать слабой и беспомощной! Да, она была мягкой, но и сильной,
отважной, особенно незадолго до смерти. А если они не правы в одном,
значит, могут ошибаться и в другом. Они? Роб с удивлением обнаружил, что
непроизвольно уже отделил себя от урбитов.

В субботу утренних уроков не было, но вместо них проводилась
еженедельная инспекция. Накануне, в пятницу вечером и после завтрака в
субботу, воспитанники под надзором спецгруппы старшеклассников мыли и
чистили интернат. Проверка началась в 11. Почти полтора часа учитель
дисциплины в сопровождении свиты переходил из одного дортуара в другой,
занося имена нарушителей в журнал.
В первую субботнюю проверку Робу сделали замечание за неверно
заправленную кровать, но, как новичка, простили, ограничившись
предупреждением на будущее: "Три секции матраца должны быть аккуратно
сложены одна на другую в изголовье кровати. Всю одежду и самые необходимые
вещи - куртку, запасные носки, туалетные принадлежности, спортивную сумку
и пр. - разложить сверху в безукоризненном порядке. Одеяла свернуть строго
установленным образом. Простыни и наволочка должны лежать в ногах кровати.
Все прочие вещи сложить в тумбочку возле кровати. Безусловно, в том же
идеальном порядке. Ясно?".
Прошла неделя. В пятницу вечером Роба вместе с другими ребятами
заставили скрести пол в дортуаре и чистить раковины в ванной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39