Две-три секунды щупальце сжимало танк, затем развернулось и выпустило его. Он упал, как камень, приземлившись на нос и мгновение балансируя так, пока не перевернулся. Там, где его сжимало щупальце, осталась глубокая борозда.
– Это был Челленджер, – сказал Энди.
Он был потрясен, я не меньше. Я все еще видел это беззаботное сжатие, и танк, разорвавшийся, как бумажный.
Когда я снова выглянул, одно из щупалец свернулось, другое по-прежнему раскачивалось и по-прежнему в ритме Бетховена. Мне хотелось убежать – куда-нибудь, куда угодно, не думая о последствиях, но я не мог двинуть и пальцем. Выжил ли кто-нибудь в танке? Вряд ли.
И тут неожиданно появились с юга истребители-бомбардировщики. Подлетая, они выпустили ракеты. Из шести ракет две попали в цель. Я видел, как разлетались длинные паучьи ноги, как наклонилась, упала и раскололась капсула. Она упала на обломки дома и раздавленный танк, и от удара сарай задрожал.
Трудно поверить, насколько быстро это произошло – и насколько полно. Но вот лежит разбитая капсула, а из-под нее торчат переломанные ноги. И в это время налетела вторая волна истребителей-бомбардировщиков, разбивая оставшееся.

2

Школьный год начался через три недели. К этому времени шумиха – меня и Энди интервьюировали по телевидению, местному радио и тому подобное – закончилась, но в школе по-прежнему интересовались нами. Нас забрасывали вопросами, главным образом меня, потому что Энди разговаривал неохотно. Я же говорил слишком много и потом об этом пожалел. Когда к этой теме обратился Дикий Билл на уроке физики, я не хотел больше обсуждать ее, особенно с ним.
Он не казался диким, и звали его не Билл; это был маленький аккуратный седовласый человек с саркастическими манерами; говорил он, глотая звуки. Фамилия его была Хоки, и у него была привычка быстро поворачиваться от доски и швырять все, что попадется под руку – обычно это был кусок мела – в тех, кто, как он думал, плохо себя ведет за его спиной. Однажды он швырнул щетку, которой моют доску, а она деревянная и тяжелая, и попал мальчику прямо в лоб. Мы прозвали его Дикий Билл Хоки, а потом просто Дикий Билл.
– Давай, Кордрей, – сказал он, – не стесняйся. Ты теперь знаменитость и кое-что должен тем, кто ею не стал. – Девчонки захихикали. – Первый человек, увидевший трипода, – кажется, так вас решили называть журналисты. Ты попадешь в историю, даже если не получишь Нобелевскую премию по физике.
Хихиканье стало громче. В прошлом году по физике я занял второе место с конца.
– Если рассмотреть различные реакции человека при первой встрече с существами из другой части вселенной, – продолжал Дикий Билл, – мы получим интересные данные о национальных характерах.
У него была склонность, которую большинство из нас поддерживало, обсуждать интересовавшие его проблемы; некоторые из них были весьма далеки от физики. Я был бы счастлив, если бы он при этом забыл обо мне.
Он продолжал:
– Как вы знаете, было три высадки: одна в Соединенных Штатах, в Монтане, одна в Казахстане, в Советском Союзе, и еще шоу Кордрея на окраине Дартмура. Высадки произошли приблизительно одновременно – наша в середине ночи, американская – в начале предыдущего вечера, русская – во время завтрака.
Американцы первыми заметили свой треножник, засекли его еще на радаре, но окружили место высадки и просто ждали. Русские тоже быстро засекли один на своей территории и так же быстро уничтожили его ракетным ударом. Мы сыграли нашему Бетховена, послали единственный танк, и после того как он раздавил этот танк, мы его уничтожили. Разве это не доказательство английской сдержанности? А, Кордрей?
– Не знаю, сэр, – неохотно ответил я. – После того как оно разбило ферму, меня не заботило, насколько быстро его уничтожат.
– Конечно, нет. Вы, как и военные, не предполагали, что это окажется так легко. И вот это, разумеется, самое поразительное. – Он погладил свои редеющие волосы.
– Когда я был в вашем возрасте, шла война. У нас шел урок физики, как и сейчас, и он был прерван ракетой Фау-2, она разорвалась в четверти мили от школы и убила пятнадцать человек. Было тревожно, но интересно мне не было. Гораздо больше войны меня интересовало то, что я читал в фантастических журналах тех дней. Ракеты, выпускаемые из Германии в Англию, чтобы убивать людей, казались мне скучными, особенно по сравнению с другими возможными использованиями ракет – для межпланетных полетов, для открытия экзотических форм жизни, может, даже для того, чтобы привезти эту жизнь к нам.
Фантасты рассматривали множество возможностей. Мы читали о чужаках, а позже и смотрели по телевизору чужаков всех форм и размеров, всех цветов и материалов, от переросших пауков, сосущих кровь, до крошечных созданий с длинными рылами. Их появление влекло за собой и уничтожение, и откровение. Но никто не предвидел Космических Контактов Абсурдного Рода, космического фарса. А почему я говорю фарс, Кордрей?
– Не знаю, сэр.
– Но ведь ты их видел. Рассмотрим для начала сами треножники. Какой тупица мог придумать такое неуклюжее и неэффективное средство передвижения?
Хильда Гузенс, высокая костлявая рыжая девица, классный гений и любимица физика, сказала:
– Но у них должна быть очень развитая технология. Мы знаем, что они не из нашей Солнечной системы, они должны были пролететь световые годы, чтобы добраться до нас.
– Согласен, – кивнул Дикий Билл. – Но подумаем дальше. Хотя американцы не подходили к своему триподу, они экспериментировали, подгоняя к нему животных. К этому времени наступила ночь. И треножник включил обычный свет – можно назвать это прожектором, – чтобы разглядеть, что происходит у него под ногами.
1 2 3 4 5