Потом закрывает папку.
– Итак, что случилось?
– Пуля, ружье – обычная история.
– Очнулись здесь? Что помните последним?
Я не отвечаю: я ломаю мозги уже два дня, с тех самых пор, как пришел в себя, но вспоминаю только пиццу.
– Каково ваше эмоциональное состояние?
– Подавлен. И зол.
– Из-за того, что не можете вспомнить?
– Никто не знает, что я делал на реке. Это не была полицейская операция. Я действовал в одиночку. Я не бунтарь. Я не бросаюсь в дело сломя голову, словно панкующий подросток с татуировкой «Рожденный проигрывать» на груди… Они обращаются со мной, как с преступником.
– Врачи?
– Полицейские.
– Вероятно, это потому, что вы не можете вспомнить. Вы чувствуете себя не таким, как все. Вы думаете, что все, кроме вас, посвящены в какую-то тайну.
– Вы полагаете, у меня паранойя?
– Нет. Это обычный симптом амнезии. Вам кажется, что от вас что-то скрывают.
Что ж, пусть так, хотя это и не объясняет поведения Кибела, заявлявшегося ко мне уже три раза с ложными обвинениями и дикими заявлениями. Чем дольше я отказываюсь говорить, тем в большую ярость он приходит.
Джо вертит в руках ручку.
– Однажды у меня был пациент, мужчина тридцати пяти лет, у которого в прошлом не было никаких нервных или психических расстройств. Он поскользнулся на обледеневшей тропинке, упал и ударился головой. Он не терял сознания… ничего такого. Поднявшись, он просто пошел дальше…
– В этой истории будет мораль?
– Он не помнил, что упал. И больше не знал, куда идет. Он совершенно забыл то, что случилось с ним в предыдущие двенадцать часов, хотя помнил свое имя и узнавал жену и детей. Это называется обширная преходящая амнезия. Из памяти исчезают минуты, часы или дни. Самосознание не страдает, и больные ведут себя в целом нормально, но не могут вспомнить какое-то событие или период времени.
– Но ведь память возвращается?
– Не всегда.
– Что случилось с вашим пациентом?
– Сначала мы подумали, что он забыл только падение, но он недосчитался и других воспоминаний. Он не помнил своего предыдущего брака, не помнил дома, который однажды построил. И он не знал, что Джон Мейджор был премьер-министром.
– Выходит, он не так уж сильно пострадал.
Джо улыбается:
– Пока еще рано говорить, будет ли ваша амнезия постоянной. Возможно, ее причиной стала травма головы. Большинство зафиксированных случаев сопровождалось физической или эмоциональной травмой. Огнестрельная рана вполне подходит. Приступы могут быть спровоцированы сексуальным контактом или погружением в холодную воду…
– Больше не буду заниматься сексом в бассейне.
Мой сарказм не встречает сочувствия. Джо продолжает:
– Вследствие травматических событий наш мозг радикально изменяет химический состав крови и количество гормонов. Это своеобразный механизм выживания, который заставляет нас драться или убегать. Иногда, после того как угроза миновала, мозг работает в этом режиме еще какое-то время – на всякий случай. Мы должны убедить ваш мозг, что можно расслабиться.
– А как это сделать?
– Мы разговариваем. Анализируем. Обращаемся к дневникам и фотографиям, чтобы пробудить воспоминания.
– Когда вы видели меня в последний раз? – неожиданно спрашиваю я.
Мгновение он размышляет.
– Мы обедали месяца четыре назад. Джулиана хотела, чтобы вы познакомились с ее подругой.
– Редактором из издательства.
– Да, с ней. Почему вы спрашиваете?
– Я у всех спрашиваю. Звоню и спрашиваю: «Привет, что нового? Здорово! Слушай, а когда ты видел меня в последний раз? Да, прошло много времени. Надо встретиться…»
– И что вы выяснили?
– Я недостаточно активно поддерживаю отношения.
– Ясно. Но сама идея хорошая. Нам нужно найти недостающие фрагменты.
– А вы не можете меня просто загипнотизировать?
– Нет. И если стукнуть вас по голове, это тоже не поможет.
Джо тянется к портфелю, и его рука дрожит. Он вытаскивает папку и достает картонный квадратик, обтрепанный по краям.
– Снимок нашли у вас в кармане. Пострадал от воды.
Он поворачивает квадратик, и у меня пересыхают губы.
Это фото Микки Карлайл. На ней школьная форма, она улыбается в камеру, демонстрируя отсутствие переднего зуба, словно ее рассмешило что-то, не попавшее в кадр.
Вместо замешательства я чувствую огромное облегчение. Я не схожу с ума. Это происшествие действительно имеет отношение к Микки.
– Вы не удивлены.
– Нет.
– Почему?
– Вы сочтете меня сумасшедшим, но мне снились сны.
Я вижу, как психолог в нем начинает обрабатывать информацию.
– Вы помните расследование и суд?
– Да.
– Говарда Уэйвелла посадили в тюрьму за ее убийство.
– Да.
– Вы думаете, он ее не убивал?
– Я не думаю, что она мертва.
Наконец-то я дождался реакции. Профессор явно удивлен. Оказывается, не такой уж он непрошибаемый.
– А как же улики?
Я поднимаю руки. Моя забинтованная ладонь сойдет за белый флаг. Я знаю все аргументы. Я сам передавал дело в суд. Все улики указывали на Говарда Уэйвелла, включая волокна ткани, пятна крови и отсутствие алиби. Присяжные сделали свое дело, и справедливость восторжествовала, справедливость, помещенная на один день в сердца двенадцати людей.
Закон взялся за дело Микки и довел его до конца. Умом я соглашаюсь, но мое сердце не может смириться. Я просто не могу представить себе мира, в котором нет Микки.
Джо снова смотрит на фотографию.
– Вы помните, как положили ее в бумажник?
– Нет.
– А можете предположить, почему вы это сделали?
Я качаю головой, хотя интуитивно понимаю, что, вероятно, взял с собой снимок, чтобы была возможность опознать ее.
– А что еще при мне было?
Джо читает по списку:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109