Такие вещички обычно встречаешь на детских ранцах и портфелях.
Наверное, фигурку уронил Бобби. Я еще могу его догнать, могу позвонить вниз в фойе и попросить охранника задержать его. Я смотрю на часы: десять минут пятого. Наверху началась встреча. Я не хочу здесь оставаться.
Внушительные размеры Бобби выделяют его из толпы. Он на голову выше всех, и прохожие словно расступаются перед ним. Идет дождь. Я засовываю руки в карманы пальто. Мои пальцы смыкаются вокруг гладкого деревянного кита.
Бобби направляется к станции метро на Оксфорд-серкус. Я надеюсь, что, держась поблизости, не потеряю его в лабиринте переходов. Не знаю, зачем я это делаю. Думаю, чтобы получить ответы на вопросы. Я хочу знать, где и с кем он живет.
Внезапно он исчезает. Я подавляю желание пуститься бегом и продолжаю двигаться с прежней скоростью. Проходя мимо винного магазина, вижу Бобби у прилавка. Миновав двойную дверь, я оказываюсь в бюро путешествий. Девушка в красной юбке, белой блузке и галстуке улыбается мне.
– Чем могу помочь?
– Я просто смотрю.
– Хотите сбежать от зимы?
Я держу брошюру о Карибах.
– Да, именно.
Мимо окна проходит Бобби. Я протягиваю девушке брошюру.
– Можете взять ее с собой, – предлагает она.
– Может, в следующем году.
Бобби идет по тротуару в тридцати ярдах впереди меня. Он хорошо заметен в толпе. Из-за отсутствия талии его фигура производит странное впечатление. Он носит брюки с высоким поясом и туго затягивает их ремнем.
На ступеньках, ведущих к станции, толпа разбухает. У каждого автомата по продаже билетов стоит очередь. У Бобби есть билет. Через Оксфорд-серкус проходят три ветки – если я потеряю его сейчас, он может уехать по любой из них, в шести направлениях.
Я расталкиваю людей, не обращая внимания на их возмущение. Опершись на турникет, я перекидываю ноги через барьер. Теперь меня могут обвинить в безбилетном проезде. Эскалатор медленно ползет вниз. Ветер, поднимаемый движением поездов, приносит из туннелей затхлый воздух.
Бобби протискивается сквозь ожидающую толпу к концу платформы линии Бейкерлоо, северное направление. Я следую за ним, вынужденный держаться поблизости. Я боюсь, что в любой момент он может обернуться и заметить меня. Четыре или пять школьников, чашки Петри с прыщами и перхотью в человеческом обличье, проталкиваются вдоль платформы, пихая друг друга и смеясь. Остальные пассажиры молча смотрят прямо перед собой.
Порыв ветра и нарастающий гул. Появляется поезд. Двери открываются. Я позволяю толпе внести меня в вагон. Бобби находится в поле моего зрения. Двери закрываются, поезд трогается и набирает скорость. Пахнет мокрой шерстью и застарелым потом.
Бобби выходит на Уорвик-авеню. Стемнело. Мимо пролетают черные кебы, шелест шин заглушает звук моторов. Станция находится всего в сотне ярдов от Гранд-Юнион-канала и, возможно, в двух милях от того места, где было обнаружено тело Кэтрин.
Вокруг становится все меньше людей, и мне приходится держаться на значительном расстоянии от Бобби. Теперь он напоминает тень, скользящую впереди. Я иду, опустив голову и подняв воротник. Проходя мимо бетономешалки, я спотыкаюсь и, потеряв равновесие, ступаю в лужу.
Мы идем по Бломфилд-роуд вдоль канала, потом Бобби переходит пешеходный мост в конце Формоза-стрит. При свете прожекторов видна англиканская церковь. Жидкий туман на свету кажется блестящим потоком. Бобби садится на скамейку и долго смотрит на церковь. Я прислоняюсь к стволу дерева; ноги немеют от холода.
Зачем он пришел сюда? Может, он живет поблизости? Тот, кто убил Кэтрин, хорошо знал канал, знал не по карте или отдельным визитам: он чувствовал себя здесь своим, это была его территория, ему было известно, где оставить тело, чтобы оно не оказалось найдено слишком быстро. Он не выделялся. Никто не принимал его за незнакомца.
Бобби не мог встречаться с Кэтрин в отеле. Если Руиз добросовестно поработал, он показал его фотографию персоналу и начальству. Бобби не из тех, кого легко забыть.
Кэтрин вышла из паба одна. Тот, с кем она собиралась встретиться, не пришел. Она остановилась у друзей в Шепердс-Буш. Идти отсюда далеко. Что она сделала? Стала ловить такси. Или, возможно, пошла к станции Вестборн-парк. Оттуда всего три остановки до Шепердс-Буш. Следуя к станции, она пересекла канал.
Через дорогу находится Лондонское транспортное депо. Постоянно подъезжают и отъезжают автобусы. Тот, кого она встретила, должен был поджидать ее на мосту. Надо было спросить Руиза, в какой части канала нашли ее дневник и мобильный.
Кэтрин была пять футов шесть дюймов ростом и сто тридцать четыре фунта весом. Действие хлороформа начинается через несколько минут, но человек комплекции Бобби без проблем справился бы с ней. Хотя, вероятно, она сопротивлялась и кричала. Кэтрин была не из тех, кто покорно подчиняется.
Но если я прав и он ее знал, ему, возможно, и не потребовался хлороформ – пока Кэтрин не осознала опасность и не попыталась сбежать.
Что случилось потом? Нести тело нелегко. Может, он тащил ее по берегу? Нет, ему нужно было заранее подготовленное укромное место. Квартира или дом? Соседи бывают любопытны. Вдоль канала располагаются с десяток заброшенных заводов. Рискнул ли он воспользоваться набережной? Под мостами иногда спят бездомные, а влюбленные парочки назначают на мостах свидания.
Тень узкой лодки движется мимо меня. Рокот мотора едва слышен. Единственный источник света на посудине, расположенный рядом с рулем, отбрасывает красные блики на лицо рулевого. Интересно. На ягодицах и волосах Кэтрин были обнаружены следы машинного масла и дизельного топлива.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111