– Да.
– Раз она умерла, она ведь не сможет подкинуть эти, правда?
– Правда.
– Я хочу сказать, она ведь не может снова ожить. Мертвые не оживают, ведь так? Потому что я смотрела страшные мультики о зомби и мумиях, которые оживали, но ведь взаправду такого не бывает?
– Не бывает.
– А Грейси сейчас на небесах? Она ушла туда, да?
– Да.
– Так зачем же нам эти листья?
В таких случаях я обычно отправляю Чарли к Джулиане. А она посылает ее ко мне со словами: «Твой отец психолог. Он лучше знает такие вещи».
Чарли ждет ответа.
– То, что мы делаем, символично, – говорю я.
– Что это значит?
– Ты слышала, как люди говорят: «Дорого внимание»?
– Ты всегда говоришь мне это, когда я получаю в подарок то, что мне не нравится. Ты говоришь, что я должна быть благодарна, даже если подарок – дрянь.
– Я не совсем это имею в виду. – Я пытаюсь зайти с другой стороны. – Тетя Грейси не сможет по-настоящему подбросить вверх эти листья. Но где бы она ни была, если она смотрит на нас, я уверен, она рассмеется. И она оценит то, что мы для нее делаем. Вот что дорого.
– Она будет подбрасывать листья на небесах? – добавляет Чарли.
– Совершенно верно.
– Как ты думаешь, ей придется выходить из рая или листья принесут прямо туда?
– Не знаю.
Я ставлю свою ношу на землю и забираю коробки у Чарли. На могиле Грейси – простой гранитный квадрат. Поверх медной таблички лежит забытая кем-то грязная лопата. Я тотчас представляю себе гробокопателей, прервавшихся на чай, да вот только теперь у них в ходу машины, а не ручной труд. Я отодвигаю лопату, а Чарли натирает надпись рукавом своей лыжной куртки. Я подкрадываюсь к ней и опрокидываю ей на голову полную коробку листьев.
– Эй! Это нечестно! – Чарли хватает пригоршню листьев и заталкивает их мне за шиворот. Вскоре листья кружатся вокруг могилы. Плита Грейси полностью исчезает под нашим осенним приношением.
За моей спиной кто-то громко откашливается, и я слышу, как Чарли вскрикивает от неожиданности.
Сторож, подбоченясь, стоит на фоне бледного неба. На нем зеленая куртка и пара замызганных резиновых сапог, которые, кажется, ему велики.
– Не объясните ли, чем вы занимаетесь? – спрашивает он ровным голосом. Подходит поближе. У него плоское круглое лицо с широким лбом, лысина. Мне он напоминает паровозика Томаса из мультфильмов.
– Это долгая история, – говорю я слабым голосом.
– Вы оскверняете могилу.
Я фыркаю от этой смехотворной мысли:
– Я так не думаю.
– Вы полагаете, это смешно? Это акт вандализма. Это преступление. Это захламление…
– Опавшие листья не являются мусором с технической точки зрения.
– Не шутите со мной, – бормочет он.
Чарли решает вмешаться. На одном дыхании она выпаливает:
– Сегодня день рождения Грейси, но мы не можем устроить для нее праздник, потому что она умерла. Она не любит выходить из дома. Мы принесли ей листьев. Она любит подбрасывать их ногами. Не волнуйтесь: она не зомби и не мумия. Она не оживет. Она на небесах. Как вы думаете, на небесах есть деревья?
Сторож смотрит на нее в полном смятении и только через несколько мгновений понимает, что ее последний вопрос обращен к нему. Почти потеряв дар речи, он делает несколько неудачных попыток заговорить, но голос оставляет его. Полностью обезоруженный, он опускается на корточки, чтобы быть на одном уровне с ней.
– Как вас зовут, маленькая мисс?
– Чарли Луиза О'Лафлин. А вас?
– Мистер Грейвзенд.
– Ужасно забавно.
– Думаю, да. – Он улыбается.
Затем смотрит на меня вовсе не таким теплым взглядом.
– Вы знаете, сколько лет я пытаюсь поймать мерзавца, который засыпает эту могилу листьями?
– Около пятнадцати? – предполагаю я.
– Я хотел сказать «тринадцать», но поверю вам на слово. Видите ли, я подсчитал, когда вы приезжаете. Я отмечал даты. Я почти поймал вас два года назад, но вы, видимо, приехали на другой машине.
– Моей жены.
– А в прошлом году (это было в субботу – мой выходной) я велел молодому Уайти выследить вас, но он думает, что у меня навязчивая идея. Говорит, что мне не стоит так заводиться из-за охапки листьев. – Сторож ковыряет носком сапога многострадальную могилу. – Но я серьезно отношусь к своим обязанностям. Сюда постоянно приходят люди и чего только не делают. Сажают дубы на могилах, оставляют детские игрушки. Если мы позволим такое творить, чем все это кончится?
– Должно быть, это тяжелая работа, – говорю я.
– Вы правы, черт побери. – Он бросает взгляд на Чарли. – Простите меня за сквернословие, маленькая мисс.
Она хихикает.
Взглянув через правое плечо сторожа, я замечаю на противоположном берегу канала голубые полицейские мигалки: две машины подъезжают к третьей, уже припаркованной на набережной. Их огни отражаются в темной воде и освещают стволы зимних деревьев, стоящих над могилами, словно часовые.
Несколько полицейских вглядываются в яму возле канала. Кажется, что они примерзли к земле, но вот один из них начинает огораживать участок, обматывая бело-голубую полицейскую ленту вокруг деревьев и столбов ограды.
Мистер Грейвзенд молчит, не зная, что предпринять теперь. В его планы входило поймать меня, но дальше они не простирались. Более того, он не ожидал обнаружить здесь Чарли.
Я вытягиваю термос из кармана куртки. В другом кармане у меня припасены металлические кружки.
– Мы как раз собирались выпить горячего шоколада. Присоединитесь?
– Можете взять мою чашку, – говорит Чарли. – Мы с папой будем пить из одной.
Он обдумывает предложение, прикидывая, можно ли расценить его как взятку.
– Итак, у меня два пути, – произносит он ясным, мягким голосом, – либо я арестовываю вас, либо пью ваш шоколад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111