Вскоре у входа собралось несколько животных. Они переминались с ноги на ногу, скулили, злобно рычали.
Наконец один стал осторожно пробираться внутрь палатки.
Тело змеи сжалось, блики на сгибах колец засветились матовым блеском. Она слегка отшатнулась и сделала стремительный бросок.
Шакал откатился, лязгнув челюстями, и больше не пытался войти в запретную зону.
Змея заструилась вокруг столба, то расслабляя, то напрягая гибкие кольца.
Кобра, принявшая боевую стойку, редко подползает к противнику. Она старается поразить его в радиусе поднятой головы.
Хотя радиус её бросков был значительно меньше возможного прохода внутрь, трусливые шакалы не решались пройти мимо такого стража.
Наконец им надоело ждать, и они убрались восвояси.
А змея ещё долго стояла в холодном свете ночи, неподвижная, грациозная и мерцающая, словно изваяние из базальта.
Два дня прошли у меня в полубредовом состоянии под страхом того, что я могу не услышать, когда придут люди. Я боялся, что, застав в палатке такую "сиделку", они или расправятся с ней, или сами могут пострадать.
Вечером третьего дня я услышал стук мотора. Когда раздались голоса людей и быстрые шаги направились к палатке, кобра, развернув капюшон, поднялась навстречу входящим.
Мои крики вовремя остановили людей. Поспешно я объяснил, в чём дело, и попросил выпустить мою "сиделку", не причиняя ей вреда.
Они сделали это с большой неохотой и с ещё большим трудом.

1 2