А в самом конце, когда музыка заиграет туш и вспыхнут все огни, сколько их есть в цирке, Петросян уйдёт с арены, а в центре манежа останется только Манук - совсем один - и будет весело раскланиваться со зрителями. А ведь даже лошади, даже собачки никогда не работают на арене без дрессировщика!
Оркестр заиграл "Колыбельную", и бегемоты медленно стали подгибать ноги. Первым на опилки плюхнулся Манук - и закачался, как ванька-встанька, на своём круглом сером боку. А Шаман воровато шагнул вперёд - шажок, другой - и только тогда улёгся на бок, у самого форганга. И сразу же и Василь, и Володя, и дядя Коля, и Тина услышали гулкое бурчание - как будто в железном ведре перекатывались тяжёлые булыжники: это Манук сердился на партнёра. Петросян сумел лечь только на Манука - до Шамана он еле-еле дотянулся носком мягкого лакированного сапога. Приветственный взмах рукой! Но вместо того, чтобы соскользнуть вперёд - к голове Манука - дрессировщик съехал в щель между бегемотами.
Всё остальное заняло какие-то доли секунды. Взбешённый Манук рванулся за убегающим в форганг Шаманом. Но перед ним оказался Петросян. Он мог отскочить - он видел налитые кровью глаза Манука, он знал: если зверь разъярён - даже куница, даже хорёк, - опасно становиться на его пути, а тут - бегемот... И всё-таки он преградил путь Мануку: надо было выиграть время, чтобы Шаман успел скрыться за бамбуками. - Манули, - крикнул Петросян. - Ма...
Огромная серая голова лишь немного качнулась - и человек отлетел в сторону, грохнувшись всем телом о барьер. Но он тут же вскочил на ноги. Рванулся вперёд. И снова был отброшен с дороги. На этот раз удар, наверное, был очень сильным: Петросян описал дугу в воздухе и рухнул на решётку. Кровь мгновенно залила его лицо, но он попытался всё-таки встать. И заметивший это Манук снова качнул головой, будто примериваясь.
Но тут разлетелись в стороны бамбуки, закрывавшие форганг, и на манеж выскочила девочка с длинными чёрными косами. Она ухватилась за крайний бамбук и закричала - даже в этом вопящем, орущем, визжащем зале был слышен её отчаянный крик.
- Папа! - кричала она. - Папа, папа-а-а!
В ту же самую секунду на арену вылетел Василь, за ним - Володя, дядя Коля, кто-то из рабочих.
- Володька, Тину! - заорал Василь. - Манук, вон! Вон, паскуда!
И он, не помня себя, хлопнул разъярённого бегемота по его бронированному заду. Не палкой, не камнем, не кнутом - голой рукой.
И тут... Володя, оттянувший Тину в сторону, утверждал потом, что он ясно видел, как в глазах бегемота промелькнуло испуганное выражение... ну, вроде: "Что я наделал!" Он прижал уши, опустил голову и опрометью бросился за кулисы. За ним - Василь. Дядя Коля кинулся к Петросяну, но тот одним прыжком вскочил на ноги.
- Назад! - крикнул он. - Все вон с манежа! Он может вернуться!
Он как-то боком двинулся к форгангу, но покачнулся и грузно осел, хватаясь руками за разлетающиеся бамбуки.
- "Скорую", - крикнул дядя Коля и схватил Петросяна за плечи. - Воды!
- Где Манук? - прохрипел Петросян. - Пусти, мне надо туда!
Из-за занавеса вынырнул Василь и какой-то дядька в синем комбинезоне. Они тащили носилки.
- Петрос Георгиевич, он в клетке, - почему-то зашептал Василь. - Запертый. Ложитесь на носилки, смотрите, сколько крови. "Скорая" уже у выхода, кассирша, дай бог здоровья, догадалась... Петрос Георгиевич, миленький...
Носилки двинулись к выходу. Рядом, захлёбываясь от слез, семенила Тина. У барьера толпились артисты. И только один человек неподвижно сидел в первом ряду. Это был директор - бледный, как полотно...
РАЗГОВОР В БОЛЬНИЦЕ (окончание)
- Папка, скажи, за что ты любишь свою работу? Нет, лучше так какая от неё польза? Вот доктор - он лечит людей, строитель - строит, учитель - учит... А ты?
- Это важный вопрос, Тина. Хорошо, что ты его задала. В самом деле, зачем человек ходит в кино? Или в театр? Или читает интересные книги? Для отдыха? А разве нельзя просто улечься на тахте и глядеть в потолок - вот тебе и полный отдых...
- А в цирке - весело!
- Правильно, в цирке весело и интересно. Но это полдела. Ты пока маленькая девочка, а подрастёшь - поймёшь : настоящее искусство оно не только развлекает, оно ещё и воспитывает. Учит многому. И цирк учит. Только не навязчиво, а исподволь. Ничто увиденное не проходит даром. Пришёл человек в цирк, провёл приятно вечер, отдохнул. А потом - глядишь, и вспомнит, например, "голубых стрекоз", которые так тебе понравились. Ведь какого труда, какой смелости их номер требует! Может быть, от таких мыслей и тому человеку трудолюбия или смелости прибавится.
- А ты? В общем, дрессировщики - что от их работы... прибавляется?
- А работа дрессировщика - она, может быть, и есть в цирке самая важная. Бывает ещё: мальчишки привяжут котёнку к хвосту банку - и хохочут, глядя, как он от страху чуть с ума не сходит, кричит, мечется. Или швыряют камнями в собаку, стреляют из рогатки в птиц... Не понимают, что животному больно, страшно, обидно - да-да, обидно! Считают, что это всего лишь глупые твари, бессловесные - над ними можно глумиться. А глумиться нельзя ни над кем! Так и вырастают жестокие люди. А жестокий человек - это беда для всех, и для животных, и для людей. Ну, вот! А в цирке люди видят животных, которые такие фокусы умеют делать, что и человеку не под силу. Значит, они вовсе не глупые, эти звери, правда? Человек из цирка уйдёт, а мысль эта с ним надолго останется. Да и в цирке можно по-разному работать. И унизить животных, и возвысить - всё от дрессировщика зависит, какой он сам человек. Можно льва сделать моськой-подхалимом или подчеркнуть, какой у него характер: прямой, благородный. Ведь за это, а не за силу его царём зверей зовут!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11