- Сейчас соображу... Три штуки.
Оборону заняли уже все наши. Лишь пустые машины стояли на открытой дороге. Им некуда скрыться. Мины разрывались рядом. Я смотрел на машины, вернее - на колеса машин. Недолет. Опять недолет. Перелет. Мина ударила в мост рядом с нами. Осколки асфальта полетели на нас.
- Что они там медлят? - возмущался Соколов. - А ну давай...
Он назвал пятерых из нас, и мы по-пластунски, скрываясь за нашей машиной, миновали дорогу.
- Гранаты! И... смотрите в оба! - шепнул лейтенант. - Только ползком!
Мы ползли уже в сторону леска, над которым виднелась заводская труба.
"Ползком!" Соколов всегда говорил "ползком", а не "по-пластунски", как все офицеры.
- А у меня ведь нет гранаты, - бормотал рядом со мной Володя. - Что делать?
- Ползи, - ответил я ему. - Ничего... Как-нибудь.
Мы огибали лесок справа. Между деревьями уже торчала заводская кирпичная стена и ворота. Они были открыты. Минометы стреляли откуда-то из-за ворот.
Соколов связал три гранаты.
- Как дойдем до стены, вы меня подсадите, - приказал он.
- Почему вас? Вы и так ранены... - недоумевал Саша. - Я... Мы тоже можем...
- Молчи! - произнес Соколов. - Я сказал... Подсадите меня.
- Наши, смотрите, наши! - закричал Володя.
- Тише ты! - цыкнул на него комвзвода. - Вижу...
С другой стороны к стене ползли наши звукачи, и почему-то рядом с ними Буньков. Они уже почти у самой стены.
- Скорей! - подгонял нас Соколов.
Минометы всё еще стреляли. Вой и свист где-то у нас над головой, а разрывы мин раздавались, кажется, далеко-далеко. Но это только казалось. Немцы обстреливали наши машины на дороге. А дорога рядом, хотя и скрыта от нас стволами деревьев.
Мы подбирались к самой стене. Подсадили сразу двоих - Соколова и Сашу. С другой стороны ворот уже забрался на стену Буньков и еще двое солдат. Полетели гранаты.
- Теперь к воротам! - закричал со стены Соколов. - Быстро!
Мы бросились к воротам.
Минометы разбиты. Возле них трупы - раз, два... Кажется, пять. Начальник штаба и наш комбат обезоруживали трех немцев.
Один немец дико сопротивлялся и истерично кричал.
- Чего он хочет? - спросил я.
- Ну ладно, ладно, хватит. Успокойся, - говорил Буньков почти миролюбиво. - Берите их. - Он весело посмотрел на нас. - Тоже мне нервишки! Говорит, что их предали...
Еще четверо суток пути. Короткие остановки - на час, на два, и опять мы двигались на запад. Корпус вел бой с хода, и наша помощь ему, видно, не требовалась. Мы догоняли корпус - вернее, его хвосты: санбаты, хозчасти, обозы. Даже штабы ушли далеко вперед.
После нескольких бессонных ночей - остановка в городе Берут Старый. Всюду следы недавних боев. Жители растаскивали из магазинов продукты, вещи и мебель - из пустых квартир.
- Сегодня, кажется, отоспимся, - говорил комбат Буньков. - Ищите помещение. Размещайтесь.
Мы с Сашей и Володей зашли в один дом. Хорошая обстановка. Чисто. На стене - портрет Ленина! Нас встретили две женщины и молодой человек, чуть старше нас.
- Пойдем, - заторопился Саша. - Лучше в каком-нибудь пустом доме.
Хозяева пригласили нас остаться.
- А откуда у вас этот портрет? - спросил я.
Молодой человек что-то горячо объяснял по-польски.
- Что? Что? - не понял Володя.
Я, кажется, понял:
- Он говорит, что этот портрет был у отца, которого забрали немцы.
- Вот это человек! - сказал Саша. - Давай здесь!
Не успели мы вернуться к нашим и сказать, что помещение найдено, узнали: "По машинам!"
- Всем быть в боевой готовности, - предупредил майор Катонин, когда мы заняли места в машинах. - Патроны, гранаты, чтобы все было готово.
- Ну ничего, славяне, еще отоспимся. Все впереди, - шутил Буньков. Потом посмотрел на лейтенанта Соколова: - Как, Миша, верно?
- Верно, - согласился Соколов.
В последнее время наш лейтенант как-то повеселел. Точнее - с момента наступления. И даже то, что мы сейчас не работали, а просто ехали вперед, не огорчало его. Что происходило в его душе, мы не знали.
Машины наши выехали из Берута Старого и устремились по относительно свободной дороге куда-то в леса. Их здесь много - почти настоящих, смешанных и не таких прилизанных, которые мы видели прежде. Вдали слышался грохот орудий. Вспыхивали ракеты и трассирующие пули. Приближались сумерки.
- Да, чуть не забыл сказать вам. - Лейтенант Соколов, ехавший сейчас с нами в кузове, назвал по фамилии меня и Сашу. - Тот ваш "офицер", которого вы подстрелили, власовцем оказался. Пытался пробраться в Германию. Так что вы правильно сделали, не растерялись.
- Я вам давно говорил, товарищ лейтенант, что они у нас орлы, произнес Володя.
А я молчал. К Саше это, конечно, не относится, но мы с Макакой как раз растерялись. И если бы не пленные, которым, видно, давно осточертело все, нам бы несдобровать. И мне сейчас не сидеть бы в этой машине, и не ехать вместе со всеми вперед, и даже Макаке - не лежать бы в госпитале.
Наконец показалась деревушка.
- "Ярошевице", - вслух прочел кто-то надпись.
Судя по всему, где-то рядом бои. Ухали не только орудия и минометы слышалась пулеметная трескотня, винтовочные и пистолетные выстрелы.
Мы остановились на окраине деревни, заняв несколько домов. От жителей и наших соседей военных узнали: в лесу окружены немецкая пехотная дивизия, артполк, полк самоходок и бронемашин. Немцы сдаваться не желают. Наши артиллеристы и солдаты пытаются добить их. Кстати, наших здесь немного. Основные части ушли далеко вперед. Поэтому в уничтожении немецкой группировки участвуют все - штабники, писаря, хозяйственники и даже девушки из фронтовой прачечной.
Уже наступил вечер, но артиллерийский огонь все не утихал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84