- Бери Снежного Коня и поезжай.
Чубо быстро слепил Снежного Коня с красивою гривой, с крепкими ледяными копытами. Запряг его в сани, - и быстро помчались они, только цокали ледяные копыта.
- Тпррру! - он остановил сани у порога мельницы и увидел, что в щель под дверью пробивается свет. Странный мерцающий свет - не воры ли? Или разбойники?
Прислушался Чубо и услыхал песенку:
Мой батя был мельник,
Был дед - мукомол.
И старший брателъник
Пшеницу молол.
Я тоже с пелёнок
Мелю и мелю.
Баранками с маком
Людей веселю.
Чубо вздохнул, набрался смелости и - бок! бок! бок! - постучал в дверь.
- Что привёз на мельницу, добрый человек? - послышался голосок. Мельница не работает! Приезжай на будущий год! Тий! Какой красивый конь!
Мельничный Дядька приоткрыл дверь. Он был в тёплом кожухе, с длинной седой бородой. Но только маленький-маленький, ростом с сапог Чубо. В руке он держал свечу. Но не слишком близко к бороде, чтоб не загорелась, чего доброго.
Чубо изумлённо хлопнул глазами: не чудится ли ему этот Дядька?
В селе о нём часто говорили, а вот видеть не всем приходилось.
Мельничный не всякому показывается.
- Это ты пел, а?
- Мы, - кивнул головой Дядька.
- Ах вот как! Вас двое?
- Я пою, я и слушаю. Значит, нас двое. Вот только борода - одна на двоих.
- И давно ты здесь живёшь?
Мельничный поманил его пальцем.
Чубо переступил порог.
Дядька подвёл его к стенке, на которой висели три листочка: два жёлтых и один зелёный.
- Ага, - понял Чубо. - Значит, ты живёшь здесь две осени и одно лето.
- Точно! - кивнул бородой Мельничный Дядька, взял в руки молоток и принялся им постукивать то там, то сям. Постукивая, он снова запел:
Постучу-ка молоточком
По гвоздям и по гвоздочкам!
Чак, пак!
Будет мельница крепка
Будет в мельнице мука!
Чак, пак!
- А я ведь пришёл по делу, - сказал Чубо. - Мои дедушка и бабушка празднуют новоселье и зовут тебя в гости.
- Занят я, - сказал Мельничный Дядька. - Эх, ну и конь у тебя! На таком коне и прокатиться не грех! Ладно! Поехали! Только чур я верхом!
- Идёт, - согласился Чубо, и Мельничный вскочил на снежного коня, а Чубо упал в сани.
Весело помчались они.
- Слушай, - сказал Мельничный. - Я никогда в жизни не был в гостях. Что я должен там делать?
- Сам увидишь.
Дедушка Далбу издалека заприметил Чубо и Мельничного Дядьку. Он заиграл на губах барабанный марш: Бум! Бум! Бум!
- Заходите, заходите, высокие гости! - кланялась бабушка Далба.
Мельничный спрыгнул с коня, и Чубо подсадил его на подоконник, а на скамейку для гостей сам уселся.
Дедушка Далбу разгладил свои белые усы.
- А мы ведь родственники, - сказал он Дядьке. - Если мельники белые, и если мы, снежные люди, - белы, тогда и калачи получаются белые.
- Это верно, - сказал Мельничный Дядька. - Если много зимой снега - тогда урожай большой.
Дедушка Далбу хотел рассказать, что и у него самого там, высоко в небесах, есть снежная мельница, да бабушка его перебила:
- Угощайтесь, прошу вас! Угощайтесь, высокие гости!
И она протянула в окно тарелочку. А на ней была конфета. Та самая.
- А как ты ремонтируешь мельницу? - спросил дедушка Далбу.
- Молотком стучу.
- Значит, ты в некотором смысле мастер?
- Ага.
- А не мог бы ты остановить луну вот здесь, над нами? А то в темноте иногда кажется, что у меня вообще нет старушки.
- Можно, дед. Но вначале закончу с мельницей. А уж там - и до луны доберусь.
Мельничный Дядька долго ел конфету. Она для него была чуть великовата, как для нас арбуз. А когда съел, положил за пазуху и тарелочку. Очень ему понравилось быть гостем.
- Я скоро опять приду, - сказал он.
Когда Чубо вытащил отца из люльки и отнёс на кровать, над селом уже кричали петухи.
УКУ
Ранним утром во дворе послышались голоса:
- Туку, муку, барабуку! Помогите!
Это кричали, конечно, бабушка Далба и её старик. Дело в том, что отец, проснувшись, увидел дыру в заборе и немедленно стал её заделывать.
Снежные крики разбудили Чубо. Полусонный выскочил он на улицу, подбежал к забору и взобрался на окно, которое сделал ночью.
- Слезай, Чубо! - крикнул отец. - Кто-то пробил дырку, надо заделать.
Чубо ни с места.
- Что ты делаешь, мэй? - закричала с крыльца мать. - Хочешь его в стену замуровать?
- Тьфу! - плюнул в сердцах отец, махнул рукой и пошёл в свою столярку.
А Чубо спрыгнул с подоконника и пошёл досыпать. Так было спасено окно дедушки и бабушки.
Обрадованная бабушка не отрывала глаз от своего старика. А он значительно покашливал, сделавши вид, что ужасно занят. Покашлявши, он достал трубку и начертил ею на полях своего снежного пальто:
Тинга, ринга
Ти-ти-ри?!
На нашем языке это звучало бы так:
О люди!
Что плохого
сделали мы вам
с моей старушкой?
Зачем разъединяете нас
каменной стеной?
Как видите, это были стихи. В груди дедушки Далбу билось снежное сердце поэта.
Бабушке стихи очень понравились. Она читала их нараспев, прикрыв снежные ресницы, и читала бы, наверное, долго, но тут к ним стали подходить гости.
Первым пришёл мудрый пёс Фараон. Побурчал, поздоровался, почитал стихи.
Потом налетели дрозды.
Даже овца три раза выходила из загона. Придёт в гости, посмотрит в окно и уходит. Ни слова не сказала, туповатая.
- Хорошо иметь гостей, - заметил дедушка Далбу. - Но надо бы нам умножиться.
- Как это? - не поняла бабушка.
- Очень просто. Хочу снежного мальчишку!
Твердит дедушка Далбу своё, видит бабушка - делать нечего. Взяла да и родила снежного мальчишечку. Небольшого пока.
Представляете, что тут началось в их однооконном доме! Праздник, восторг!
Дедушке не было видно сына через окошко, и он кричал на всю улицу:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20